Плоды манцинеллы

Рекламная вывеска сияла огнями и притягивала взгляд. «Будущее — наше! Будущее — здесь!» А рядом с буквами, взявшись за руки, навсегда застыли мужчина и женщина. Хороший плакат. И призыв его читался легко — забыть ужасы прошлого, устремив свежий взор в завтрашний день. Правильное решение, казалось бы…

Вот только память не слушалась. По крайней мере, память Энди. Да и дикой ему виделась сама эта мысль — забыть. Ведь «забыть» — значит «простить». А где-то совсем рядом, на юге, за новой границей новых стран, жили твари и монстры. Мародеры, убийцы, насильники. Вся грязь старого мира собралась там под знаменами Родства, и прощения эта свора уж точно не заслуживала.

Стало светло и ярко, так ярко, что больно резануло глаза. За вспышкой света последовал протяжный автомобильный гудок, послышалась приглушенная брань.

— Ты нормальный, нет?! — выскакивая из машины, кричал мужчина. Он подлетел к Энди, резко развернул за плечи и мощно встряхнул. — Смотри куда идешь, мать твою! Темень же, мать ее!

Андрас охнул. Суровый взгляд единственного глаза пригвоздил его, обездвижил. На месте второй глазницы в свете уличный фонарей блестел гладкий участок кожи.

— Извини, — сказал Энди. — Я задумался.

— Задумался? Задумался?! — мужчина засмеялся, громко, истерично. — Я тебе сейчас морду набью, парень. Хочешь? — Энди лениво мотнул головой. — Тогда, мать твою, смотри по сторонам, задумчивый ты мой! Еще бы вот столько, — он показал не больше сантиметра, — и ты бы с ветерком прокатился на моем капоте. Усек?

Незнакомец еще раз, напоследок, грубо встряхнул Энди и ослабил хватку.

— Ты их простил?

Вопрос появился сам, и, прежде чем Андрас успел его обдумать, слетел с языка. Мужчина сурово нахмурил брови, поднял указательный палец, открыл рот, чтобы что-то сказать… Но тут же все понял. Его лицо смягчилось, глубокие морщины на лбу разгладились, печаль мелькнула во взгляде.

— Это видишь? — он ткнул пальцем в то место, где раньше был левый глаз. — Медицина у нас шикарная, даже шрама не осталось, — обнажив запястье правой руки, он продемонстрировал надпись, едва различимую в вечернем свете. Татуировка. — А это видишь?

Одно слово. Очень простое. «Эмили».

— И как ты думаешь, парень? Я их простил? — он смачно сплюнул. — Хрен там.

Незнакомец задумался, замолчал. Он кинул взгляд на заведенную машину, осмотрел местность, заметил яркий рекламный слоган и, громко хрюкнув, отборно выругался.

— Я никогда их не прощу. До самой смерти. Даже пытаться не буду. Ненависть — все, что у меня осталось.

Мужчина отвернулся, небрежно бросил «бывай, парень» и, оглушительно хлопнув дверью, скрылся в машине.

«Мир живет», — подумал Энди. — «Но мир помнит». Уверенность на уровне чувств — таких, как он, много. Много тех, кто не забыл. Кто-то потерял глаз и Эмили, кто-то — другую часть тела, другого человека. Кто-то — родителей и Кгеррецан.

«Будущее — наше! Будущее — здесь!» Дерьмовый плакат. Такой слоган могли придумать лишь коренные, лишь те, кто спокойно жил на полуострове, пока целые материки пылали в огне. Но выжившие, беглецы со всего мира, помнили.

Саммерс сказал, что Майер важен. Что он, по мнению неизвестных Энди людей, как-то может решить проблему Родства. Если это правда, то игра явно стоит свеч, и Андрас готов простить недомолвки Алана. Никакое решение не вернет пролитой крови, но… Хотелось верить в существование справедливости. А если же Саммерс лжет…

— Ладно, хрен с тобой, — он бросил прощальный взгляд на яркую рекламную надпись. — В понедельник решим.

Энди посмотрел на часы — 20:11. Тэйе, вероятно, еще на работе.

— А что потеряла ты, девочка? — выдохнув облачко пара, произнес он. — Что у тебя отобрали монстры?

Шаг, второй, третий. Теперь Андрас смотрел по сторонам, с удивлением отмечая ясность мысли. То ли прогулка так подействовала, то ли бодрящая встреча с одноглазым незнакомцем… Или же осознание того, что впереди его ждет несколько беззаботных дней и, в первую очередь, грядущий вечер в обществе девушки, что ему рада. Спустя полчаса, он уже стоял у знакомого подъезда. Дверь, как и в прошлый раз, была открыта.

И вновь сумрак дома поглотил его, окутал волнением. Предвкушением чего-то нового и прекрасного. Лестница, второй этаж. Мощная металлическая дверь и зеленая лампочка рядом с кнопкой звонка. В этот раз он не будет стучать, в тайне надеясь, что никто не откроет. Нет, он позвонит, и застынет в напряжении, прислушиваясь к звукам, и расслабится лишь после того, как услышит легкий щелчок дверного замка.

— Привет! — Тэйе широко раскрыла дверь и тут же протянула ему массивную металлическую капсулу. — И вот еще, — два легких свертка какой-то ткани.

— Привет, — выдавил он. — Э-э-э… Что это?

— Термос, — она щелкнула пальцем по хромированной стенке. — Плед, — она задумалась. — А как во множественном? Пледы? В общем, их тут два, тебе и мне.

— Так, — протянул Энди. — Понятней мне не стало.

— Сейчас все поймешь, красавчик, — подмигнула Тэйе. — Я покажу тебе кое-что. Пошли.