Плоды манцинеллы

Вот только Бастиан знал лишь об Александре Роммире. Остальные прошли мимо, ведь дочь заботливо решила, что не стоит тревожить отца такими мелочами. Эстер экспериментировала, ставила опыты, наблюдала и училась новому. Мощнейший разум, ненасытный до знаний и опьяненный могуществом, терзал обычных людей, с каждым разом все смелее и смелее выбирая жертву. Мучила ли совесть? Давило ли тяжестью осознание совершенных преступлений? Вспоминала ли она их имена?

В конце 2043 года Эстер поставила новую цель. Фантастическую. Невозможную. Она слишком увлеклась идеей, тщательно подошла к выбору испытуемого и пропустила очевидную угрозу, что уже не первый год маячила перед носом…

Восемнадцатого января 2044 пришло Родство. Эпицентр взорвался на востоке, но волна насилия уверенно шла на запад. Распространялась по миру, подобно страшной чуме, пока отец и дочь нежились в объятиях друг друга…

* * *

Он довольно осматривал результаты совместного труда.

«Ты молодец, родная».

Эстер доработала сканер, сделав его более компактным, быстрым и надежным. Она прописала новые алгоритмы обработки информации, заменила множество деталей, разобрав установку до мелких шурупов, и под чутким надзором Себастьяна протестировала обновленный образец.

«У меня хороший учитель», — подмигнула она. — «Ты тоже молодец».

Он потянулся, чтобы обнять свою любовь, когда стены и окна вздрогнули в первый раз. Что-то гулко ухнуло неподалеку. Оборудование в лаборатории посыпалось с полок.

«Что это?» — Бастиан огляделся. Все затихло. — «Что это было, Эстер?»

Нет ответа. Он повернулся к ней и сердце его упало. Прекрасные глаза цвета ирисов в ужасе округлились, слезы беззвучно стекали по щекам.

— Эстер? — позвал он. — Родная, что происходит?

— Я не увидела, — дрожащим голосом прошептала она. — Я не увидела, папа.

Взрыв, гром. Свист в ушах. Ощущение времени и места исчезло в густой пыли — часть потолка рухнула совсем рядом, едва не завалив обоих.

— Их так много… — выдохнула Эстер.

— Бежим! — закричал Себастьян. — Не стой! Бежим!

Они ринулись в коридор, повернули направо, где облако серой пыли не застилало проход, добежали до лестницы. Крики слышались повсюду, со всех сторон. Будто сами стены университета вопили от боли. Пролет, второй. Дверь на этаж распахнулась. Мужчина с пятнами крови на лице стоял в метре и злобно ухмылялся.

«Прости меня. Это моя вина».

— Я нашел его! — заорал незнакомец. — Майер здесь!

— Нет! — кто-то пронзительно закричал. Женщина. Девушка. Эстер.

«Нет! Нет! Нет!» — вторили мысли.

— Нет! — слово переросло в один протяжный звук, полный страха и отчаяния.

«Нет! Прочь!»

Боль сковала тело. В затылок словно вогнали гвоздь. Тьма наступала.

А Себастьян Майер не был к ней готов.

Глава 18. Другая сторона

Что-то кольнуло в бок. Сквозь сон ему слышались неразборчивые слова. Кажется, кто-то зовет по имени. Но говорит не «Энди» и даже не «Андрас», а сокровенное «Ди», что знала лишь одна девушка из далекого прошлого. Это неправильно. Так нельзя. Никто не может звать его «Ди», ведь та, что имела на это право, давно уже хранит молчание.

И вот вновь. «Ди», — сладкий голос. — «Просыпайся». Заманчиво, но… Возвращаться в угрожающий мир не хотелось. Особенно, после таких прекрасных снов…

Сначала он сидел на крыше, рядом с красивой девушкой. Это была Карен? Нет, определенно. Энди много говорил, потом много слушал, а потом… Возбуждение и похоть, секс, такой страстный и жаркий, а вместе с тем — нежный и чувственный…

— Да что ж такое то? — возмущение вперемешку с весельем и задором звучали в этих словах. — Тебя вообще не разбудить. Энди! Вставай!

Он открыл один глаз, затем второй. Медленно оглядел комнату, встретился взглядом с Тэйе и расплылся в самой нелепой из возможных улыбок. «Это был не сон», — подумал Андрас. — «Мать моя… Мы и правда вчера…»

— Ты будешь вставать, нет? — она игриво нахмурилась. — Или ты меня заманиваешь?

— Заманиваю? — хрипло ответил он и кашлянул, прочищая горло. — А что если так?

Тэйе улыбнулась. И улыбка эта была настолько чистой, настолько красивой, что Энди смутился. Уж очень давно он не видел чего-то столь же прекрасного. И невероятным казалось само происходящее, обстановка, сияющая в голове единственной, ослепляющей мыслью. Немым вопросом: «Так вот оно, счастье?»

— И все же, нет, — отрезала она. — Я не пойду к тебе, Андрас Ланге. Завтрак готов.

Он обижено поджал губы, собрался сказать какую-нибудь глупость, что наверняка заставила бы девушку передумать и нырнуть в его объятия, но Тэйе уже удалилась в кухню. Энди поспешно соскочил с кровати, натянул штаны, футболку, с неудовольствием отметив, что вещи пора бы постирать, и, тихо улыбаясь своим мыслям, отправился навстречу новому дню.

После легкого, но невероятно вкусного завтрака, в ходе которого Тэйе бегло расписала планы — сходить в магазин за едой, приготовить ужин и потом, если ничего не изменится, вновь вернуться на крышу — Андрас схватил девушку, взял ее на руки и отнес в кровать.