Плоды вдохновения (литературные пародии)

Ты пиши,
пиши,
пиши,
Сочиняй весь век,
Потому что пародист —
Тоже человек.

Он не хочет затянуть

Туже поясок.
Для него
твои стихи —
Хлебушка кусок.

Ты пиши

и мой призыв
Не сочти за лесть,
Потому что пародист
Тоже
хочет
есть!

Кривое эхо (Из будущей книги)

Лирика с изюминкой (Владимир Цыбин)

Я слышу, как под кофточкой иглятся

соски твои — брусничинки мои,

ты властна надо мною и не властна,

и вновь сухи раскосинки твои…

Владимир Цыбин

Ты вся была с какой-то чертовщинкой,
с пленительной смешинкой на губах,
с доверчинкой до всхлипинки, с хитринкой,
с призывной загогулинкой в ногах.

Ты вся с такой изюминкой, с грустинкой,

с лукавинкой в раскосинках сухих,
что сам собою нежный стих с лиринкой
слагаться стал в извилинках моих.

Особинкой твоей я любовался,

вникал во все изгибинки твои,
когда же до брусничинок добрался,
взыграли враз все чувствинки мои.

Писал я с безрассудинкой поэта,

возникла опасенка уж потом:
вдруг скажут мне: не клюквинка ли это
с изрядною развесинкой притом?..

В плену ассоциаций (Евгений Винокуров)

Я видел раз в простом кафе нарпита,

как человек корпел над холодцом,

трагическую маску Эврипида

напоминая сумрачным лицом.

Евгений Винокуров

Я видел, как под ливнем кошка мокла,
хотел поймать ее, но не поймал…
Она напоминала мне Софокла,
но почему его — не понимал.

Я видел, как из зарослей укропа

навстречу мне однажды вылез крот,
разительно напомнивший Эзопа
и древний, как Гомер и Геродот.

А раз видал, как с кружкою Эсмарха

старушка из аптеки шла к метро.
Она напоминала мне Плутарха,
Вольтера, Острового и Дидро.

Я мог бы продолжать. Но почему-то

не захотел… Я шницель уминал,
сообразив — но поздно! — что кому-то
кого-то же и я напоминал!

Многоликость (Татьяна Реброва)

Ты думаешь — Джульетта?

Это я.

Я говорю.

Поверь, все доказали

В той драме у Шекспира, где моя

Печаль была в начале той печали

То Маргарита, думаешь, поет?

То я пою.

Татьяна Реброва

Мне не понятна холодность твоя…
Во мне сошлись
все небыли и были.
Я — это я.
Но я — не только я.
Во мне живут
все те, кто раньше были.
Ведь это мною очарован мир,
Ведь это мне,
сыграв на фортепьяно,
Провинциальных барышень кумир Сказал:
«Ужель та самая Татьяна?»
Да, это я.
Мы с ней слились в одно,
В одно лицо…
Но если б только это!
Ведь я еще — Изольда и Манон,
Коробочка, Офелия, Джульетта.
Ту драму,
не Шекспира, а мою
Сыграть
не хватит целого театра.
Я — Маргарита.
Это я пою.
Ты не шути со мной.
Я — Клеопатра!
И сам Печорин,
отдавая честь,
Сказал мне «Мадемуазель Реброва!
Я, видит бог, не знаю, кто вы есть,
Но пишете, голубушка,
не ново!»

Поэт и табурет (Лев Озеров)