Плохая

Мое попадание в охрану к Макдиси я тоже прикрыл ложью. Я беззастенчиво врал отцу, что хочу попробовать себя «в поле», что все они когда-то начинали с такой работы, стать «джеймсом бондом» местного пошиба, что неплохо было бы проникнуть в ближайший круг шаловливого брата наследного принца Дубая, чтобы узнать побольше компромата на их семейку. Всегда хорошо иметь компромат на сильных мира сего- это либо убьет тебя, либо возвысит. Для ливанца оба варианта проходные…

Вы, конечно, понимаете, что мне было плевать на Али и его дела. На всё плевать. Я шел туда только из-за нее… Какое-то странное, незримое чувство толкало меня быть рядом. Усмехался сам себе. Ангелом-хранителем заделался? Или сталкером? Потом я с горечью признаю сам себе, что я стал и тем, и тем…

Я не могу объяснить, как получилось, что я помешался на ней. Этого не понять умом. Зато можно было чувствовать. Чувствовать ее на расстоянии. Ощущать Её запах. Считать каждый вдох и выдох… Предугадывать каждый ее шаг. Стоять на дежурстве часами и предвкушать ее появление за углом на считанные секунды и брошенный мимо тебя взгляд… А я и не понял, когда вляпался с головой, когда так помешался, что успех исхода дня для меня стал определяться тем, увидел ли я ее хотя бы на миг или нет… Я просто стал ее тенью… Тряпкой, зацепившейся за ее каблук, о чем она даже не ведала.

Потом, когда я узнаю полную правду о своей матери, то пойму, что невольно проецировал ее образ на Алёну. Светловолосая чужестранка в обличии светлой нимфы и со шлейфом грешницы. Непонятая и презираемая обществом. Вожделенная жестокими мужчинами, готовыми разорвать ее в своей страсти… Мать Магдалена… Я не знал всей истории своей матери, да и вряд ли узнаю, но тогда мне казалось, что Алёна- это ее подарок мне, ее сигнал… Она так же заблудилась, как и Малена когда-то… Моей матери некому было помочь. А у Алёны буду я, пусть она этого и не знает…

В один из разов, когда она снова была «на краю», я не выдержал и вышел из тени. Потому, что на этот раз все было серьезнее… Тот мужчина, который приехал к ним на вечер покера, Микаэл Увейдат, она смотрела на него иначе, чем на Али… Смесь восторга, страха, боли, презрения… Я узнал от сплетен слуг, что она была с ним какое-то время. И нет, не до Али. Мои уши горели, а руки сжимались в кулаки, когда я слушал, что он приметил ее в казино, когда они были там с Макдиси. Что он играл на нее и выиграл, а когда она надоела, снова предложил обратно Али и тот взял…

Как же я их всех ненавидел, как же тошно было смотреть на их мир, на их развлечения… Тогда еще я не понимал, что все они-пассажиры одного корабля, уверенно движущиеся к аду. И тогда еще я не догадывался, что давно и сам на этом самом корабле… Я изначально был обречен стать его пассажиром. У меня не было иного выхода.

Я часами убеждал себя, что Она жертва. Что они делают это с ней насильно, что она не может сама принимать решения и просто подчиняется. Но нет. Это была очередная ложь в моей истории, которую язык не повернется называть «историей любви». Алёна была плохой. Продажной, порочной, равнодушной, корыстной…

Потом, правда, я пойму, что и это была маска. Там, в глубине, все еще жила маленькая девочка с мечтами… Но ведь это не означало, что эта девочка имела хоть малейший шанс на выживание… Мы все были смертниками. Купившие билет на «Титаник» до преисподней…

Когда я спас ее от самоубийства, а на следующий день она даже не поздоровалась со мной, банально не узнав, внутри что-то перемкнуло. Ярость, злость, ревность. Психологи говорят, что для годами растущего внутри мужчины комплекса бывает достаточно одной неверно брошенной фразы. Так было и со мной. Она улыбалась толстосумам, заигрывала, заискивала, старалась… А я? Я был простым охранником, без лица и имени для нее…

Иногда я задаюсь вопросом, а что, если бы ты не прятался в тени, а появился в ее жизни в открытую? Не как простой парень, а как сын Ламуна… Но и тогда, и сейчас ответ для меня был очевиден- я был никем. Чем я мог ее зацепить? Деньгами отца? Отца, которого я так презирал? Эта мысль заставляла все мое утро сжиматься в ярости… Да и нужен ли я ей был в свои двадцать? Кто посмотрит серьезно на двадцатилетнего парня? Самому сейчас смешно…

Я набрал в легкие воздуха, наполнив их терпением. И затаился. Время было самым верным моим союзником. Я твердо решил стать не просто кем-то, чтобы она, наконец, заметила меня. Я решил сделать так, чтобы стать для нее всем. Чтобы ее зависимость мною была подобна необходимости дышать… Я хотел контролировать каждую клетку ее тела… Сумасшествие? Одержимость? Безумие? Да. И мне не стыдно говорить об этом самому себе.