Плохая

— Знаешь, почему я не сразу узнала эти глаза, Дани? Потому что тогда в них не было такой тьмы… Эта тьма поглотила тебя… Но я уверена, что у тебя есть шанс на спасение… Отпусти эту тьму. Вернись к свету, который все еще есть в твоей душе. А он точно есть- я видела его там, когда мы были на кедрах, и когда собирали грибы… Ты сможешь снова ожить, Даниэль, подобно тому, как оживает Адонис и приносит весну своей земле… Да, пусть поток его жизни и кроваво-красный, все равно он есть надежда! И в тебе есть эта самая надежда. Я видела ее, когда ты смотрел на свою страну не разумом, но сердцем, переполненным любовью… Ты нужен ей… Ты нужен своему народу, задыхающемуся в насилии… и помни, всё, что бы ты ни увидел дальше, я делаю в знак благодарности тебе… Ты спас меня- а я хочу спасти тебя…

Я отворачиваюсь от него, иду на выход.

— Я люблю тебя… — слышу его хриплое, надрывное в спину и вздрагиваю. На моих глазах слезы. Его слова бьют под дых. Это самое страшное, что я сейчас боялась услышать…

— Это не любовь, Дани… Что угодно, но не любовь…

— Я убью тебя, ты понимаешь? — кричит он, задыхаясь, отчаянно пытаясь вырваться из пут, — убью, Алёна! Лично прикончу тебя, если он прикоснется к тебе! И его убью! Вы оба захлебнетесь в крови! В страшной, мучительной смерти! Остановись! Не делай этого!

— Это будет твое право и твой выбор, Даниэль… Только ты в конечном итоге решаешь, опустишься ли окончательно на дно тьмы или уцепишься за луч света, чтобы выбраться наверх… — мой голос дрожит, а на глазах мокрая пелена.

Я разворачиваюсь, чтобы в последний раз посмотреть на него. В этот момент чувствую на своей талии чужие руки. Внутри всё сжимается от отвращения.

Ламун-старший смотрит на сына со смесью очевидного превосходства и торжества. Больной ублюдок, искалечивший все, что могло быть ему дорого и имело хоть какое-то значение…

— Я говорил тебе, сынок, что она просто грязная шлюха, а ты возвел ее в разряд богинь… Она не Афродита, а просто плохая, беспринципная дрянь… Ради такой нет смысла жертвовать ни собой, ни другими… Пусть эта ситуация послужит для тебя уроком. Иногда нужно получить обухом по голове, чтобы прозреть, как когда- то прозрел я, увидев суть твоей гнилой, гулящей мамаши…

Меня тошнит от его слов, я быстро выскакиваю наружу, не в силах более это слушать. Жадно хватаю ртом воздух. Всё хорошо, Алёна. Я справлюсь. Я обязательно справлюсь…

Глава 35

Моя голова словно бы в дурмане. Не вижу дороги, перед глазами все расплывается. Иду по наитию. За Ламуном.

Крыльцо встречает нас холодным зябким ветром, кинувшимся в лицо, стоило только открыть входную дверь. Но я не успеваю прочувствовать промозглую погоду, потому что тут же ныряю в тепло автомобиля. На мне эффектная фетровая шляпа с широкими полями, которую я не спешу снимать даже в салоне- так создается ложное ощущение защищенности, закрытости от него…

— Куда мы едем? — спрашиваю, впиваясь в мрачно красивый пейзаж за окном. Старинный дом, замерший в суровой влажной тишине ранних сумерек, отдаляется, и мы теперь выезжаем на серпантин. В отличие от сына, отец предпочитает шикарную классику- под моей пятой точкой сейчас салон серебристого Роллс- Ройса.

— А куда ты хочешь? Ужин? Бокал вина с хорошим сыром? Надо отпраздновать нашу сделку… — лукаво улыбается он мне. В темноте авто на фоне стремительно вечереющей улицы его возраст сглаживается полутенями. И я вздрагиваю от того, как они все- таки похожи с Даниэлем. Только в его чертах даже во мраке столько жестокости. Это словно вживую посмотреть на портрет Дориана Грея Оскара Вайлда после прожитой им греховной жизни.

Я улыбаюсь в ответ.

— Оставляю выбор за Вами. Единственная просьба- хочется чего- то классического и ливанского. С классом. С шиком. Такого, куда едва ли поведёт свою спутницу глупый юнец. Хочется места мужчины с опытом и вкусом. Есть пару неплохих мест в Библосе… Конечный выбор оставляю за Вами…

Я манерно закидываю ногу на ногу, специально делая так, чтобы моя ляжка в чулках сейчас оголилась перед его носом.

Ламун царапает меня взглядом. Именно царапает, не скользит. Да мне все равно. Какая разница, как он смотрит, если в итоге так и так окажемся в горизонтальном положении…

Он хмыкает и дает указания водителю. А я, в свою очередь, хмыкаю про себя, потому что не ошибаюсь в его выборе. Я слишком хорошо знаю Ливан и знаю его мужчин… Молодец, Алена, не потеряла сноровку…

Через час мы сворачиваем с дороги налево, заезжая в один из самых старинных городов в мире. Минуем его набережную и углубляемся в витиеватые лабиринты улочек, где может проехать только бывалый. Ламун здесь свой- этот город под его контролем, ему нечего бояться. Когда останавливаемся у словно бы покрытого, как бронзой, временем ресторане Луканда, я мысленно ликую. Как же ты предсказуем, месье Ламун…

Автомобиль паркуется, а он внезапно протягивает мне медицинскую маску и надевает такую же сам.

— Здесь новая вспышка вируса или это конспирация от камер?

Он усмехается.

— Хотя первое тоже крайне актуально в силу моего почтенного возраста, речь все же скорее о втором…