Плохая хорошая дочь. Что не так с теми, кто нас любит

Мы с Келом готовились встретить наше первое совместное Рождество у себя, когда мне позвонила мама. Когда она произнесла в трубку: «Ты всегда можешь вернуться домой», голос ее прозвучал почти так же, как голос бабушки.

Мы украсили квартиру к празднику, и мне хотелось завести новые традиции, создать новые воспоминания и наконец начать жить той жизнью, которая будет казаться по-настоящему моей. Но когда мама сказала, что мой отец выходит из тюрьмы, я поняла, что пришло время вернуться домой. Теперь я знала: для того чтобы двигаться вперед, нужно вернуться назад. Я прилетела в Индиану и осталась там на неделю.

Мне хотелось быть дома к моменту приезда отца, поэтому я приехала к тете пораньше. Я умоляла поехать со мной маму, и ее настолько поразила моя настойчивость, что она согласилась. Но когда я ее упрашивала, я не подумала, что мама не видела отца двадцать пять лет. Хотела ли она увидеть его? Я не знала. Но я знала, что мне нужно, чтобы она находилась рядом со мной. Я долго училась не нуждаться ни в ком, особенно в матери, но сейчас мне было все равно. Она сидела со мной, нервно ерзая, но твердо решив быть рядом — потому что так нужно было мне. Сердце у меня разрывалось от благодарности за ее силу и за ее любовь, которые удерживали ее здесь, хотя, я уверена, она предпочла бы находиться где-нибудь в другом месте.

Пока мы ждали, я вдруг подумала, что скоро впервые увижу своих родителей в одном месте. Я несколько раз слышала, как они разговаривали по телефону. И даже читала письма от него к ней, тщательно спрятанные или убранные на хранение. Отец всегда говорил или писал о том, как сильно любит маму, а мама никогда не говорила о нем дурно. Тем не менее между ними всегда ощущалась какая-то боль. Он предал ее, предал всех нас, и его возвращение не служило ему оправданием. Прежде чем между нами установятся настоящие или хотя бы значащие связи, нам всем нужно было так много сказать друг другу, так много объяснить и простить. Сегодня было только начало.

Мы с мамой, тетей и дядей сидели и разговаривали уже больше часа, когда услышали, как открывается дверь гаража. Я встала — отец не знал, что я тоже буду здесь. Он даже не знал, что я приехала встречать его. Не было никакой причины вставать, но я все равно встала.

Мне хотелось быть первой, кого он увидит, — так и получилось.

Он молча подошел ко мне, обнял и поцеловал в висок.

Тетя, за несколько минут до этого совершенно спокойная, заплакала и принялась повторять: «Спасибо, Бог-Отец! Спасибо Тебе, Иисус!» Дядя Кларенс достал свой телефон и сделал десятки фотографий. Он тут же отправил мне их — я поняла это, когда в кармане у меня зажужжало. Через пару минут у меня было почти сто фотографий этого момента, нашего воссоединения и знакомства заново. Больше наших совместных фотографий, чем у меня было за всю жизнь.

Я посмотрела на своего отца, и на мгновение мне показалось, что это мое отражение. Я первой уехала от своей дружной семьи, и мне казалось, будто я отказалась от части себя. Моя жизнь поделилась на «до» и «после». На то, какой я была сейчас и какой меня помнили родные, — но все это было полуправдой. Где-то посреди этой путаницы находилась любимая девочка моего отца.

Не мне было прощать его за содеянное. Но мой отец — часть меня, и я не могла от этого отвернуться. Я не могла отвернуться от него. И не хотела.

Мы смотрели друг на друга, размышляя, какие мы на самом деле, с нетерпением ожидая возможности это узнать. Нам не было легко друг с другом, нам предстояло вместе проложить новую дорогу, и я хотела проделать этот путь вместе с ним, оставаясь такой, какая есть на самом деле. Такой, какой была всегда.

— Привет, папа, — сказала я, ощущая, как по моему лицу скатывается первая слеза.

Он притянул меня к себе. Я прижалась щекой к его груди, вдохнула на четыре секунды, задержала дыхание на семь секунд и выдохнула на восемь.

Это был мой отец, а я была его дочерью. Уже неплохое начало.

Тетя позади нас выкрикнула:

— Бог всеблаг!

Благодарности

Поблагодарить каждого человека, который помог мне обрести себя к этому моменту, невозможно, но для начала будет неплохо хотя бы попытаться.

Брин Кларк, мой редактор, совершила грубую ошибку, установив идеальный баланс между поощрением и вызовом, и теперь она не избавится от меня никогда. Спасибо вам за ваше терпение и ваш блестящий вклад. Спасибо моим редакционным, маркетинговым и рекламным командам во Flatiron Books и An Oprah Book (спасибо, Опра!). Это был мой издательский дебют, и вы все установили планку, которую мало кто может преодолеть. И огромное спасибо моему замечательному агенту Марии Масси, которая знала, что я достойна фантастического переживания от первой книги, и сделала все возможное, чтобы я получила именно такой опыт. Спасибо компании Hedgebrook за писательскую резиденцию, которая предоставила мне в буквальном смысле место для завершения работы над первым вариантом книги.