Плохая мать

— Прячься, — сказала Мирабель с отчаянием в голосе.

— Прячься? Прятаться негде.

— Есть. Там куча коробок за углом, — сказала Мирабель. — Он воссоздает тот день. Тот последний день. О, Боже мой.

— Мы должны сделать, как она говорит, — сказала Сиенна, и Гэвин, должно быть, услышал уверенность в ее голосе, потому что быстро кивнул. Она не знала, что повлек за собой тот последний день, но она была в курсе о прошлом Мирабель и Дэнни больше, чем Гэвин, даже если и не понимала всего этого целиком. Кроме того, они сидели в этой комнате дольше, чем он здесь находился, и у них была возможность обратить внимание на детали планировки.

Гэвин схватил Сиенну и свою мать за руки, и они все пригнулись, когда побежали в укрытие. Они нырнули за коробки, едва освещенные в тусклом свете, а затем зажегся свет. Прозвучал выстрел, попавший в то место, где они только что сидели.

Пульс Сиенны участился, ее сердце бешено заколотилось, когда дыхание Гэвина коснулось ее шеи. Дэнни действительно стрелял в них.

Три пары глаз встретились в почти полной темноте, когда они опустились на колени за картонным барьером.

— Скажи мне, с чем мы здесь имеем дело, мама. Я хочу получить ответы — сказал Гэвин приглушенным голосом, хотя музыка играла достаточно громко, чтобы перекрыть любой производимый ими шум. — Я думаю, это важно. Это не игра. — Он сделал паузу, и Сиенна почувствовала его секундную нерешительность. — Кроме того, Аргус… Аргус…

— Я знаю, Гэвин, — задохнулась Мирабель. — Я была у него дома. Я знаю.

Ох. Сиенна поднесла руки ко рту.

— Нет, — выдохнула она. Аргус. О, нет. Гэвин обнял ее за плечи, и она прижалась к нему, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Однако сейчас она не могла плакать. Не сейчас. Потому что, если она начнет плакать, то боялась, что не остановится, и от нее не будет никакого толку в том, что касается поиска выхода из этого запертого здания. Давай, Сиенна. Сейчас самое время воспользоваться своим опытом. Прояви своего внутреннего профессионала. И поэтому она позволила себе лишь краткий миг утешения в объятиях Гэвина, прежде чем отстраниться.

— Кто такой Дэнни, мам? — спросил Гэвин.

— Он мой сын, — сказала Мирабель.

— Твой… сын?

— Да. Твой старший брат. Твой отец похитил его у меня, когда ему было всего семь лет. — Боль, запечатлевшаяся на ее лице, была настолько глубокой, что у Сиенны зачесались руки потянуться к ней, предложить утешение, но она этого не сделала. Она не хотела рисковать, нарушив волю Мирабель рассказать свою историю Гэвину, ее второму сыну.

Свет снова погас.

— Три! — громко донеслось из-за двери. — Четыре!

Мирабель закричала, когда Гэвин прошипел ругательство. Нам нужно продолжать двигаться.

— Там что-то прислонено к стене примерно в ста футах слева от нас, — сказала Сиенна. — Я думаю, мы все сможем поместиться за этим.

Они снова побежали, затем нырнули за то, что оказалось большими кусками гипсокартона, которые были сорваны, но не унесены. Зажегся свет, прозвучал выстрел, а затем что-то похожее на шум опрокидывающихся коробок, за которыми они прятались. Гэвин выругался.

— Почему ты никогда не рассказывала мне об этом? Почему ты никогда не упоминала о Дэнни?

Мирабель выдохнула, ее плечи опустились. Они стояли так близко, что Сиенна чувствовала, как Мирабель дрожала. И она почему-то казалась меньше ростом. Такая хрупкая.

— Я боялась. Стыдилась. Сначала я вообще не могла говорить об этом, да и ты все равно был слишком мал, чтобы понять. Слишком мал, чтобы нести бремя необходимости оглядываться через плечо. И поэтому я сделала это для тебя. Для нас. А потом… — она слегка вяло пожала плечами, ее губы изогнулись в печальной улыбке. — А потом было слишком поздно. У тебя была жизнь, такое светлое будущее. Что хорошего было бы в том, чтобы попросить тебя разделить мою душевную боль?

Он слегка покачал головой, на его лице все еще застыло замешательство, и Сиенна могла видеть, как он работал, чтобы увидеть картину, которую она рисовала. Ту часть, которой он никогда не знал до этого самого момента.

— Возможно, я смог бы помочь, — сказал он.

— Как, Гэвин? Прошли годы. Десятилетия. Я наняла частных детективов сразу после того, как Роджер исчез вместе с Дэниелом. Сначала они проследили за ним до Лас-Вегаса, где жила его семья, а затем потеряли его. Считалось, что его семья помогла Роджеру обрести новую личность, хотя это так и не было доказано.

— Вот почему мы там жили, — пробормотал Гэвин. — Хотя я здесь родился. — На челюсти Гэвина дрогнул мускул, и он выглянул из того места, где они прятались. — Там есть какой-то большой шкаф, — сказал он, кивнув в направлении стены, которая теперь была достаточно близко, чтобы разглядеть ее в темноте. — Дальше мы идем туда.

Она и Мирабель кивнули, и когда свет снова погас и были выкрикнуты еще два числа, они забежали за шкаф, прижались спинами к стене и сели.