Плохая репутация Курочки Рябы

– Букет должен состоять из четного количества цветов, их заговаривают на смерть. Человек в руки пакость возьмет, и тогда точно кирдык очень скоро. Но ведь никто искусственные, например, розочки не подарит! Только дурак их дома в вазу поставит. Поэтому гадость кладут у порога. Понимаете? Возвращается хозяин домой, видит непотребство, хочет убрать. Мало кто догадается замести «презент» веником на совок. Схватят букет и выкинут. А если ты прикоснулся к дряни, то пиши пропало, скоро умрешь!

В моем муже, который написал немало книг об обычаях коренных народов Африки и Азии, проснулся интерес ученого.

– Нинуша, а почему именно бумажные цветы фиолетового колера?

– Пластиковые тоже можно, – ответила домработница, – вот живые не годятся. Они уничтожают зло. Цвет ежевики мистический, такую одежду всегда носят колдуны и ведьмы.

Марина повернула голову в сторону лежанки, где мирно спала Афина, и закричала:

– Крыса! Крыса!

Потом закатила глаза и начала оседать на пол.

Нина заломила руки.

– Помогите! Скорей! В ванную! Сажайте Мариночку в холодную воду! Прямо в одежде! Бегом!

Маневин, Кузя и Сеня схватили жену полковника и понесли ее в коридор. Я подошла к Дегтяреву.

– Отличная идея подарить жене цветы. Но как тебя угораздило приобрести искусственные?

Наверное, страстная речь Нины попала полковнику в самое сердце, потому что он ответил честно:

– Подумал, что ты права, я не балую жену. Может, надо ей что-то подарить? Решил купить букет. Да позвонил Володя Любимов, ему мой совет понадобился. Пока мы говорили, я уже на шоссе выехал. Магазины все миновал. И на мою удачу на развилке у Конявина увидел рынок, а там полно теток с цветами.

– Угу, – пробормотала я, – если в этом месте налево свернуть, на большом кладбище окажешься.

– Взял самые красивые, пышные, цвет яркий, – продолжал Дегтярев, – сообразил сразу: бумажные. Но здорово сделаны, прямо как живые. Решил: они лучше. Настоящие завянут, а эти всю жизнь простоят.

– Ясно, – кивнула я. – А по какой причине четыре штуки?

– Когда мы в последний раз ездили в Париж, то ходили на день рождения Фреда, владельца рыбного ресторана, – пустился в воспоминания полковник, – ты купила в лавке на углу у Эжени букет. Попросила: «Дайте четыре розы». Она тебе ответила: «Это шикарно и дорого. Может, две? Ты же к Фреду идешь. Хватит с него». И что ты ответила ей?

– Забыла, – пробормотала я.

– А у меня память хорошая, – похвастался Дегтярев. – «Давай четыре, для Фреда денег не жалко». Потом мне объяснила: «У французов принято дарить четное количество цветов. Как правило, приносят два. Но чем больше, тем лучше».

Я молча слушала Дегтярева. Не помню про поход к Фреду и про тот разговор, но полковник прав.

– Что я не так сделал? – начал злиться толстяк.

– Во Франции принято вручать четное количество цветов, а в России, наоборот, нечетное, – вздохнула я.

– Почему? – спросил Александр Михайлович.

Я развела руками и пошла к двери.

– Не знаю. Плохая примета. Пойду посмотрю, что с Мариной.

Полковник пошел за мной, бубня на ходу:

– Женщины всегда недовольны. Не купил цветы? Отвратительный мужик. Купил бумажные хризантемы фиолетового цвета? Их нельзя дарить! Ну что за бред! Ну почему это запрещено?

Ответить я не успела, Мафи залаяла и бросилась в прихожую. Через секунду раздался звонок.

– Это «Скорая», – сообщил Феликс, выходя из ванной, – Нина вызвала врачей. Марине плохо.

Маневин поспешил открыть дверь, полковник остался в холле, я помчалась в ванную. Вскоре раздались шаги, в санузел вошел мужчина лет пятидесяти.

Глава восемнадцатая

– Кому тут дурно? – спросил он.

Феликс, который шел за врачом, промолчал, Сеня тоже не произнес ни слова.

– Она перед вами, – ответила Нина, держа душ.

В ванную втиснулась полная женщина с жестяным чемоданом в руке, она поставила его в небольшое кресло у окна и спросила:

– Кто больной?

Врач показал на Марину.

– Вроде та, что в ванне. Как вы себя чувствуете?

– Холодно, – заклацала зубами жена полковника.

Медсестра опустила руки в воду.

– Брр. Да она ледяная.

– Вы бабу убить решили? Немедленно прекратите издеваться над больной, – рассердился врач.

– Не могу, – всхлипнула Нина, – она тогда умрет!

– Чтобы оттянуть момент смерти, вы решили заморозить ее живьем? – уточнил доктор, завертывая кран. – Подписали договор со службой, обещающей через тысячу лет оживить труп, который в жидком азоте хранился?

Нина вытерла лицо полотенцем.

– Нет. Ей подарили бумажные фиолетовые цветы.

– Я их на крысу бросила, и она исчезла, – прошептала Марина и начала икать.

Нина заплакала.

– Вот! Проклятие действует. Видите, как ей плохо!

– Если вас сунуть в прорубь, вы и не такие звуки издавать станете, – заявил доктор, – достаньте женщину. Какого черта она одетая в ванне сидит?

– Неприлично при всех голой, – прошептала Нина, – а мы вас ждали, я подумала: вдруг приедет мужчина или двое их окажется. А Марина без одежды.

Эскулап повернулся к Феликсу и Сене.

– Сию секунду вытащите беднягу, вытрите, принесите ей теплый халат и носки.

Потом он посмотрел на Нину.

– Я врач, меня обнаженный человек не смущает. Что у вас происходит?