Плохая война

– Ах, как это хорошо, как хорошо! – бормотал он. – Ваша дружба для меня – великая честь. Великая.

* * *

Когда он ушел и Волков остался с епископом и бургомистром, кавалер возьми да и скажи:

– Со этой свадьбой, кажется, все складывается лучше, чем с предыдущей, может, дело и до венца дойдет. Но вот как город собирается загладить оскорбление, что было нанесено мне?

Бургомистр сразу насупился.

– То предложение было ошибкой. Мы и думать не могли, что герцог будет столь резок по сему поводу.

– Вы не подумали, а из меня на все графство посмешище сделали. Уж молодой граф от души посмеялся над моим конфузом, и горцы тоже, думаю, позубоскалили. А мне непривычна роль посмешища.

– Ни секунды в том не сомневаюсь, но что же вы хотите в сатисфакцию за сие недоразумение? – нехотя спросил господин Виллегунд.

– Мне нужна дорога, – сразу отвечал кавалер, – от Малена хоть до границ моего удела.

– Об этом уже говорилось, и не раз, – покачал головой бургомистр. – Совсем недавно купцы и торговцы железом и свинцом уже заводили речь про нее, просили город разделить с ними траты, но совет отказал. Совет не даст денег на эту дорогу.

– Отчего же? – помрачнев, спросил кавалер.

– Глушь, дичь, безлюдье, – говорил бургомистр.

Но Волков чувствовал, что не безлюдье – главная причина.

– От моей пристани, от моих амбаров дорога до города в три раза короче, чем от Хоккенхайма. Неужто совет не знает о том?

Бургомистр помолчал немного и потом сказал:

– Господа из совета не желают в одно прекрасное утро увидеть, как по хорошей дороге с юга к ним идут колонны горцев.

А вот это уже было похоже на правду. Да, конечно, горожане прекрасно помнят, как горцы стояли под их стенами. Дважды стояли, между прочим.

Волкова так и подмывало сказать бургомистру, что он собирается мириться с кантоном, но при отце Теодоре такого говорить было нельзя, старый поп являлся верным человеком архиепископа Ланна, а тот страстно желал, чтобы война здесь разгоралась, сильнее захватывая всё новые земли. Поэтому он сказал всего лишь:

– Дорога эта будет очень полезна городу.

– Знаю, – отвечал бургомистр. – Поэтому немедля соберу всех купцов и глав гильдий, что были заинтересованы в этой дороге, переговорю с ними и на ближайшем совете лично подниму этот вопрос. Буду уповать на то, что вам нанесено оскорбление, и требовать сатисфакцию в вашу пользу. Может, они меня и послушают. А не захотят строить дорогу, так потребую подарка для вас.

– Что ж, я буду вам признателен. – Кавалер сделал многозначительный жест, недвусмысленно дающий понять, в чем будет выражаться его благодарность. – Особенно если вы преуспеете с дорогой.

– Приложу все силы, господин рыцарь, – заверил его первый консул города Малена. И кажется, говорил он вполне себе искренно.

Когда бургомистр откланялся, кавалер, и сам собираясь уходить, спросил у епископа:

– А почему же бургомистр так старается для меня?

– Ах вы наивный рыцарь, – усмехался старый поп, – бургомистр выбран совсем недавно, и выборы ему дались очень нелегко. Следующие выборы он собирается выигрывать благодаря деньгам Кёршнера, да и видимая дружба с вами ему никак не повредит. Тех, кто побеждает, все хотят видеть в своих друзьях. Так что старается он не для вас, вовсе не для вас. Но дружбу с ним вы все равно водите, он очень влиятелен сейчас да и в делах необыкновенно проворен.

Когда Волков садился в седло, чтобы ехать в трактир за своей свитой, он неожиданно подумал, что, может, и неплохо вышло, что брак с Фейлингами расстроился. Что, может, Кёршнеры ему будут много выгоднее Фейлингов. Шутка ли, десять тысяч монет на свадьбу! Да и с дорогой еще не все потеряно.

Глава 28

Признаваться в том, что Бригитт была права, кавалер не собирался. Вот еще, и так много о себе стала думать, карету ей подарил – это уже немало. Но так и было, совет рыжей красавицы оказался хорошим. Он совсем не зря ездил в город и, вместо того чтобы раздуть новую свару, кажется, наживал новых и ценных друзей.

Уже через день с утра приехал посыльный от Кёршнеров и просил узнать, будет ли угодно господам Эшбахтам и девице Урсуле Видль принять Людвига Вольфганга Кёршнера и сопровождающую его мать Клару Кёршнер. На что поступил благоприятный ответ. Сказано было посыльному, что дом Эшбахтов ждет уважаемых гостей с большим нетерпением. На что посыльный сообщил, что гости поедут к ним затемно и уже к обеду будут.

Волков звал к себе сестру Терезу и племянниц, чтобы сообщить им о деле. И когда те пришли – мать заплаканная, а девочки перепуганные, – кавалер глянул на них и охнул. У невесты, оказывается, и платья подобающего нет, и у матери ее платья хорошего нет, а что есть – старо и обтрепалось. То хоть и неплохие платья были, что кавалер покупал племянницам, но девочки давно из них выросли. А ко всему еще и обед нужно начинать готовить сейчас.

– Собирайтесь! – велел кавалер, а сам нахмурился. – Надо в город ехать за платьями.