Плохая война

Йорг прижимал к груди вцепившегося ему в плечи кота. У Симплиция из видимых повреждений было порванное ухо и глубокая рваная рана, пересекающая голову. Мастиф, неосмотрительно связавшийся с котом, лежал на боку в луже крови и слегка шевелил лапами, кровь на его губах пузырилась, указывая на повреждение дыхательных путей.

Откуда-то появился доктор Густав. Оглядевшись в поисках потерпевших, он увидел хуренвайбеля, чья серо-коричневая куртка спереди пропиталась кровью.

– Вам нужна помощь? – на всякий случай спросил медик.

– Не мне, коту, – ответил Йорг, с усилием отцепляя когтистые лапы от плотной куртки.

– Сначала собаке, – тоном, не допускающим возражений, заявил Себастьян.

Густав растерянно оглянулся вокруг и неожиданно встретился взглядом с профосом.

– Коту, – тихо произнес Маркус.

Доктор аккуратно взял у Йорга раненого кота и исчез из поля зрения итальянцев, как будто его здесь и не было.

Себастьян оглянулся, не выпуская из руки меча. Зеваки расходились, мастиф с разорванным горлом уже не подавал признаков жизни, рядом в неловкой позе стоял псарь, который наклал в штаны, услышав выстрел над ухом.

– Уволен. Убирайся. Чтобы к утру тебя здесь не было, – мрачно приказал кондотьер.

Только сейчас он обратил внимание, что другие две собаки пришли в себя, но не бросились кусать каждого встречного, как это можно бы было ожидать от сильно недовольных мастифов. Звери спокойно сидели и, похоже, слушали, что им тихо говорит сидящий рядом паренек, одетый как крестьянин. Себастьян по некоторым хорошо известным ему деталям одежды, а также по прическе и по характерному профилю определил юношу как уроженца северной Италии, земляка своих солдат.

– Кто ты такой, я тебя не помню? – спросил он парня на родном языке.

– Меня зовут Марио, Ваша светлость, – почтительно ответил тот, встав и поклонившись.

– Это дальний родственник нашего капитана, с нами со вчерашнего дня. Из крестьян. Между прочим, отличный стрелок, – прокомментировал Луиджи.

– Да? А по нему и не скажешь, что крестьянин. Упитанный и с такой хитрой физиономией, что за версту видно, этому в земле копаться не по нутру.

Марио покраснел и растерялся, но Луиджи спокойно продолжил.

– На родине он бежал из-под суда за браконьерство и убийство егеря.

– Так вот где он научился заговаривать собак, – улыбнулся Себастьян и обратился уже к Марио, – если ты действительно хороший стрелок и умеешь держаться в седле, будешь егерем на восемь талеров в месяц.

Так Марио оказался не просто в армии, а на привилегированном положении. Перспектива валяться в постели аж до рассвета, не копаться в земле, да ещё и получать целых восемь талеров ему понравилось. В этот же вечер он продемонстрировал свое мастерство начальнику и товарищам. Костюмов у новобранца было два – простой и праздничный. Вот в праздничный костюм и были завернуты два разобранных арбалета – один серьезный боевой, со стальной дугой и немецким редукторным воротом, другой – легкий баллестр для стрельбы пульками в мелкую дичь. Четкими движениями, заметно контрастирующими с мозолистыми крестьянскими руками, Марио собрал баллестр и показал класс стрельбы, сбив пятью выстрелами пять подброшенных высоко в воздух глиняных тарелок, за что получил талер, который тут же пропил. Среди прочего багажа нашлась и флейта, на которой новобранец для завершения знакомства весь вечер зажигательно играл родные мелодий.

8 Глава. Среда. Добро пожаловать в Швайнштадт.

Одновременно с двумя армиями, в Швайнштадт направлялась и графиня Шарлотта де Круа. Жизнь у нее тоже была нелёгкая и смерть тоже ходила где-то рядом.

Все началось полгода назад, когда старый импотент, граф де Круа, вздумал развестись с молодой женой на том смехотворном основании, что у него, видите ли, до сих пор нет наследника. При этом супружеский долг, как выразилась Шарлотта, "был забыт графом всерьез и надолго, наравне с десятком разных других долгов". Но вредный старый пень обвинил во всех своих бедах молодую графиню и принялся писать кляузы епископу с просьбой оформить ему развод, каковые епископ пока что складывал в аккуратную стопочку, ожидая более ценных подарков, чем бумажки, которые сгодятся только на растопку.

Родственники графа, которых он периодически доставал совершенно необоснованными жалобами на жену, раскинув мозгами, пришли к выводу, что если наследников у него нет, то и слава Богу, конечно, при условии, что граф не надолго переживет супругу или разведется и помрет, не успев жениться по-новой. После этого жизнь графини превратилась в ад. Всякие вредные для здоровья случайности стали происходить все чаще, причём чем дальше, тем более вредные.