Плохая война

Даже третий вербовщик, Засранец, пригодился в качестве агитационного материала под девизом "Он уже двое суток ничего не ест, только бегает в кусты. Представляете, сколько он обычно жрет? А все его доходы - солдатское жалование".

Убедившись, что все идет по плану, Марта ушла. Но появилась на вербовочном пункте еще два раза. Сначала с фигуристыми и развязными обозными девками, чтобы показать, какие женщины регулярно любят солдат, потом с богато одетыми женами младшего командного состава.

Претенденты на почетную должность ландскнехта один за другим выступали вперед и называли свое имя, место рождения, возраст и род занятий. Убедившись в том, что новобранец понимает условия вербовки, Эрик выдавал нанимаемому мелкую монету.

Во второй половине дня личный состав собрался на площадке у казармы, где под руководством полковых офицеров и писаря была проведена процедура юридического оформления новобранцев в ландскнехты. Перед "приемной комиссией" установили символические ворота, через которые проходили будущие солдаты, называя свое имя. Тут же у них проверялась экипировка, в зависимости от состояния которой определялся уровень жалованья. Для почти всех новобранцев проверка оказалась пустой формальностью, никакого собственного снаряжения, которое могло бы поднять их жалование выше минимальных четырех гульденов, у них не было.

После того, как все претенденты прошли через ворота, фон Хансберг лично зачитал им военный кодекс{16}.

"...те, кто бежит перед лицом противника, должны быть сбиты с ног своими товарищами. Те, кто дезертируют, считаются бесчестными людьми и должны понести телесное наказание с последующей смертной казнью. Никто не имеет право грабить и жечь без приказа. Женщины и дети, старики, священники и церкви неприкосновенны. Никто не имеет нрава, находясь на дружественной территории, взять что-либо, не расплатившись. Никто не имеет права драться на дуэли без разрешения полковника. Мятежников следует немедленно выдавать офицерам. Если произошла задержка жалованья, солдаты не имеют права считать себя свободными от исполнения своих обязанностей{17}. В лагере должны царить товарищеские отношения. Греховные увлечения азартными играми и выпивкой следует умерять. Каждый, кто не вмешается в драку, происходящую у него на глазах, считается участником драки. Тот, кто, предупредив нарушителя, собьет его с ног, не считается виновным. Не поминайте имя Господа нашего всуе. Солдаты должны регулярно посещать церковь".

Кроме этого, кодекс включал в себя список старших офицеров, военные и юридические законы, а также условия выплаты жалованья. Завершался кодекс традиционно словами, говорящими, что любой, кто нарушит эти законы или откажется исполнять приказы офицеров, будет считаться нарушителем клятвы и подлежит наказанию.

Заслушав кодекс, весь личный состав полка принес клятву выполнять требования кодекса, а также "добросовестно служить императору и повиноваться офицерам без пререканий и задержек".

Свеженанятые ландскнехты сразу после вербовки начали перекраивать свою одежду по образцу "стариков". Точнее, резать все, что можно и нельзя, вставляя в прорези всякие лоскутки.

У моста стояла сторожевая башня, в которой раньше сидели дежурные караульные из горожан. Сбором дорожной пошлины занимался мелкий муниципальный служащий, при котором на всякий случай дежурили двое охранников. Бюргеры обустроили себе уютный наблюдательный пункт, заделали дырки в стенах и заготовили дров. Оберст принял пост у горожан и поставил там постоянный караул в десять рыл, которые должны были бодрствовать по очереди и смотреть, не едет ли в город вражеский шпион или армия. Опасливо поглядывавший на солдат сборщик пошлины остался на посту, а охранников хозяйственный бургомистр отправил по домам.

Эрик справился с задачей по вербовке, за что получил премию и почетную обязанность возглавлять караул у моста. Кого-нибудь другого Маркус бы отпустил отдыхать, но насчет Эрика у него было какое-то особенное предчувствие.

Пользы в карауле у моста от нового начальника было, как от козла молока, зато и вреда никакого. Сборщик пошлин взимал свою дань с проходящих, часовые трепались о всякой всячине, иногда поглядывая через реку. Эрик сидел на мосту, строгал ножиком какую-то деревяшку и думал о женщинах. Точнее об одной женщине, причём о замужней. Раньше он не обращал особенного внимания на Марту, никогда не носившую новых ярких платьев, но после того, как она помогла вербовщикам, обнаружил, что вроде бы даже влюбился в верную жену строгого профоса.