Плохая война

Нет в нашем деле места "сложным характерам" или "двойственным натурам". Если Крестьянин должен победить Мошенника, то в хитрости соревноваться ему никак не пристало. Житейская мудрость, а то и просто глупость - его оружие. Чёрт никак не должен уговор выполнить таким образом, как человек ожидает, а непременно с хитростью, да с подвывертом. Ангел же, наоборот, жульничать не может даже супротив Чёрта.

Эрик попытался поспорить.

- А в жизни бывают и рыцари хитрее жуликов, и бургомистры глупее крестьян, и монахи-развратники, и студенты неграмотные.

- Бывают. Кто хочет посмотреть на жизнь, пусть смотрит в окно и слушает сплетни на базаре. А у нас, - Каспар многозначительно поднял к небу указательный палец, - искусство. Ты в шахматы играть умеешь?

- Имею некоторое представление. Правда, я охотнее бы в кости сыграл. А причём тут шахматы? Я про то говорю, что если каждая кукла со своими манерами, которые из представления к представлению не меняются, то скучно будет.

- Играл бы ты в шахматы, так бы не говорил. Там тоже каждая фигура может делать только то, что ей положено. Пять видов фигур, два вида декораций - черная клетка и белая клетка. А партии бывают ого-го какие. И ни-ког-да не повторяются.

Напоследок оставались только ангелы. Эрик заглянул в ящик и чуть не упал, согнувшись от смеха. Каспар удивленно поднял брови.

- Что у меня в ящике такого смешного?

- Ангелы! Ты посмотри, кто будет ангелами!

Каспар заглянул в ящик. У дальней стенки лежали последние две куклы, его любимые "актеры" - крестьянин Михель с добрым глупым лицом и хитро ухмыляющийся мошенник Вюрфель. Мастер вытащил их из ящика и сел на землю, выставив марионеток над поднятой крышкой.

- Какие же мы ангелы, мы Михель и Вюрфель - голосом Михеля сказала Эрику первая кукла - Крестьянин.

- Но за пару гульденов каждому мы будем такие ангелы, что сам Господь от настоящих не отличит - голосом Вюрфеля продолжила вторая.

Эрик замахал руками, пытаясь прекратить смеяться.

- Эй, мужик, нам положены крылья по паре на брата и чистые рубашки - задумчиво произнес хозяйственный Михель.

- Или давай лучше в кости перекинемся - подмигнул Вюрфель.

Свои крылья и белые рубашки "ангелы" получили. Правда, как и черти, ни на кого, кроме себя, похожи не стали. Михель и Вюрфель умерли и попали в рай, причём первый - по заслугам, а второй - каким-нибудь хитрым образом.

Эрик уже приклеивал перья к последнему ангельскому крылу, когда Каспар поднял голову от шитья и спросил:

- Скажи-ка, парень, а что ты вообще делаешь в армии? Ты же по всему видно, из студентов.

- Уууу, дядька Каспар, какой ты умный, - ответил разоблаченный студент, - тебе череп не жмет?

- Ты не вертись, ты по-хорошему расскажи. Там ведь наверняка история не хуже, чем мы на завтра приготовили.

- Да что тут рассказывать? Ещё месяц назад был я студентом в Гейдельберге, целых два года отучился. И в один прекрасный день взял, да и написал поэму на манер Данте, где Гейдельберг уподобил преисподней, студентов - грешникам...

- Это, наверное, было проще всего.

- ...причём каждый факультет символизировал отдельный грех и имел свои наказания за оный, а ректор при всем при этом был, - Эрик вздохнул, - сам понимаешь, кто.

- И что? Ну выгнали тебя, но это ещё не повод пойти в солдаты?

- Видишь ли, дядька Каспар, - Эрик вздохнул ещё более тяжко, - я к тому времени успел подшутить над несколькими почтенными горожанами и бургомистром Гейдельберга, но, пока я был студентом, меня не трогали, потому что университет - это как бы "город в городе" со своим правительством и законами, а когда я стал просто горожанином, мне припомнили такое, что я и сам уже успел забыть. За мной уже ходили несколько подозрительных типов, тогда я пошел к вербовщику, и нанялся алебардьером, чтобы смотаться из-под носа у врагов подальше и без риска. Наврал вербовщику с три короба и меня даже записали сержантом на восемь гульденов в месяц.

- Экий ты беспокойный, как я погляжу. Над ректором поиздевался, теперь над профосом хочешь пошутить? Страшно подумать, куда ты после этого попадешь, и про кого там будешь сатиры писать, - Каспар расхохотался.

В ответ Эрик взял готовую куклу-ангела и пошевелил ещё не просохшими крыльями.

- А потом?

Эрик вытащил из ящика Чёрта.

В то время как благородные гости города и местные патриции составляли первое впечатление друг о друге, личный состав знакомился с городскими достопримечательностями, каковые были представлены в основном питейными заведениями. В одном из них и произошел прискорбный инцидент. Проезжавшие через город четверо путешественников заглянули в таверну на предмет слегка перекусить. На их беду в том же заведении сподобились покушать несколько ветеранов-ландскнехтов с женами.