Плохие девочки, которые изменили мир

Тем менее Анна едва не стала невестой Достоевского, но в конечном итоге отказала ему: она не была «женой гения», готовой всецело посвятить себя мужу. А вот совсем юная Соня безоглядно влюбилась в Фёдора Михайловича. Через много лет она поведала о своих переживаниях в рассказе «Любовь подростка», выведя себя под именем Тани:

«Таня понимала Достоевского. Чутьем догадывалась она, сколько в душе его заложено чудных, нежных порывов. Она благоговела не только перед его гениальностью, но и перед теми страданиями, которые он вынес. <…> Она постоянно думала о Достоевском…»

Под страданиями она подразумевала осуждение Достоевского на казнь вместе с остальными участниками кружка петрашевцев, заключение и сибирскую каторгу. Вероятно, именно рассказы Достоевского впервые посеяли в Соне и ее сестре революционные настроения. Мучения великого писателя, подвергнутого вместе с товарищами преследованию властью за чтение письма Белинского к Гоголю и «недонесение» о распространении письма, не могли не вызвать возмущения в двух умных впечатлительных девушках. О да, власть правильно боялась ума и образования.

Но всё же Соня думала о Достоевском не круглые сутки. Она брала уроки у профессора математики, замечательного педагога Александра Николаевича Страннолюбского. Он тоже занимался распространением женского образования. Он разработал план коммерческих курсов для выпускниц гимназии и сам преподавал на женских Бестужевских курсах. Но отец Софьи отказывался идти дальше частных уроков, которые он считал блажью. В Петербурге вместе с Анной и их общей подругой Юлией Лермонтовой (троюродной племянницей поэта) Софья тайно посещала лекции профессора Сеченова по физиологии, пока ему не приказали удалить из аудитории «особ женского пола». Иван Михайлович дал юным бунтаркам совет — заключить фиктивный брак для выезда за границу и получить высшее образование в Цюрихе или Германии. К этому прибегали многие девушки, стремившиеся к эмансипации.

Софью представили молодому ученому Владимиру Ковалевскому. Будущий создатель эволюционной палеонтологии обладал во всех смыслах революционными взглядами. Он был горячим сторонником теории Дарвина, который, в свою очередь, высоко о нем отзывался. Ковалевского связывала дружба с Александром Герценом, и он печатал на свой страх и риск запрещенную в России книгу «Кто виноват?». Еще до знакомства с будущей женой он примкнул к движению Гарибальди. Безусловно, он был человеком неординарным; неудивительно, что их фиктивный брак со временем стал настоящим.

Замужество Софьи дало свободу сразу трем женщинам, выпущенным за границу под опекой Владимира. Анна, мечтая стать «российской Жорж Санд», отправилась в Париж, чтобы посвятить себя занятиям литературой. Юлия Лермонтова уехала вместе с Софьей в Гейдельбергский университет. Юлия станет одной из первой женщин-химиков в России и будет работать с Менделеевым. А Софья продолжит развивать математическое дарование:

«Чувствую, что предназначена служить истине — науке, прокладывать новый путь женщинам, потому что это значит служить справедливости».

Почти как Ломоносову, ей повезло вскочить в последний вагон: вскоре правительство под видом заботы о нравственности «будущих матерей» запретит русским студенткам учиться в европейских университетах.

Итак, в 1868 году началась ее новая жизнь и учеба в Германии. Взаимная симпатия Софьи и Владимира возникла быстро, хотя поначалу их брак можно было описать цитатой из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»:

«После венчания мы с супругой уехали в свадебное путешествие: я — в Турцию, она — в Швейцарию, и три года жили там в любви и согласии».

Софья училась в Гейдельберге, а Владимир защищал диссертацию в Вене. Он много путешествовал по Европе, но отовсюду возвращался в Германию и навещал жену. Она обосновалась с Юлией в женском общежитии, живя вольной жизнью эмансипе. Но каждая новая встреча сближала Софью и Владимира, и в 1874 году супруги, наконец, стали жить под одной крышей, а четыре года спустя у них родилась дочь.

После двух лет, проведенных в Гейдельберге, Софья уехала в Берлин, к великому математику Карлу Вейерштрассу, наставнику дюжины выдающихся европейских ученых и тогдашнему ректору Берлинского университета. Но даже он не мог изменить правило, запрещавшее женщинам посещать лекции. Вейерштрасс давал ей частные уроки и руководил написанием трех ее первых трудов. Их четырехлетнюю работу прервала сама Софья, отправившаяся навстречу опасности — к своей сестре в осажденный Париж.