Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)

В лаборатории нациста.

Закусываю губу. Сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. До крови. И то, и другое. У меня все происходит примерно одинаково.

Я думаю о том, что сделает со мной фон Вейганд. За очередной нарушенный приказ. За очередную наглость. За откровенный вызов. Тысячи жизней мало, чтобы расплатиться.

Я пытаюсь.

Правда.

Я пытаюсь подчиниться.

Только не выходит. Спина не гнется. А может гнуться больше некуда. Или просто слишком болят колени. Хребет переломлен.

Я не могу шевельнуться.

Физически.

У меня отнимаются ноги.

Не хватает воли.

Сколько веревочке не виться.

Она обовьётся вокруг твоей шеи.

Однажды.

Я осторожно ощупываю горло, едва дотрагиваюсь кончиками пальцев, будто опасаюсь обнаружить открытую рану. Но я сталкиваюсь только с прохладной гладкой кожей.

Что чувствует человек за секунду до смерти?

Я плотнее затягиваю пояс на халате.

Еще не поздно все исправить. Наверное. Еще не поздно попробовать. Снова. Опять. На часах даже не полночь.

Я почти голая. Во всяком случае, под халатом ничего нет. Я почти на пороге его комнаты. Пока в своей. Но сколько здесь пройти? Пара шагов — и готово.

Четкого времени никто не сообщил. Вот и действуй. Вперед.

Я усмехаюсь. Нервно. Горько. На моих губах. Внутри. Вообще везде. Я содрогаюсь от промозглой сырости.

Бывает, ты не можешь сделать много.

Не можешь сделать ничего.

Ничего абсолютно.

Твоя свобода ограничена ледяным склепом.

Ограничена прутьями клетки.

Но хозяин у тебя один.

Ты сам.

Вот и решай.

Я поднимаюсь, подхожу к двери, медлю несколько невыносимо долгих мгновений, а после берусь за ручку. Единственный поворот спасет положение. Или усугубит?

Во рту ощущается медный привкус.

Дурной знак.

Так.

Если фон Вейганд хочет меня, пусть придет и возьмет. Я не игрушка, которая станет согревать ему постель по первому требованию. Сегодня — я не игрушка.

Пальцы дрожат. Лихорадочно вибрируют, стискивая дверную ручку.

Меня прошибает холодный пот.

Что же ты творишь?

Глупая девочка.

Глупая…

Где твоя смелость?

Где гордость?

Разум отключен.

Я застываю на распутье. На перекрестке всех дорог. А моя рука открывает дверь.

Поворот.

Толчок вперед.

Мое сердце не бьется.

Я смотрю и не верю.

Обман. Иллюзия. Галлюцинация.

Прямо передо мной.

Тот, кто отнимает дыхание.

Реальный. Живой. Настоящий.

Фон Вейганд.

Он возникает будто из ниоткуда. Из зияющей пустоты. Даже темноту вокруг раздирает на части. Мрачный и грозный, чуть сгорбленный. Будто дикий зверь готовится к атаке.

Я отшатываюсь.

Невольно.

Я делаю то, чего делать нельзя.

Убегаю.

Я бросаюсь назад, причем сама с трудом понимаю, зачем и куда. Я загоняю себя в ловушку, отрезаю путь к отступлению. Я просто повинуюсь порыву.

Никогда не дразните хищника.

Фон Вейганд настигает меня в момент. Обхватывает за плечи, бросает на кровать, наваливается сверху всем своим весом. Действует быстро и жестко.

Я вырываюсь, стараюсь освободиться, выскользнуть из-под него. Я не собираюсь сдаваться. Дергаюсь, извиваюсь.

Он слегка отстраняется.

Но я не успеваю перевести дыхание. Меня оглушает треск ткани. Плотный материал халата расползается на части точно марля.

Холод обдает мою взмокшую спину.

Вздрагиваю.

Мускулистое тело прижимается сзади, вдавливает в кровать, обдает жаром.

Я чувствую как сильно он возбужден.

Я чувствую его огромный член.

Я задыхаюсь.

Внутри становится больно.

Просто от ощущения.

От предвкушения.

Как будто он уже меня насилует. Раздвигает ягодицы и вгоняет свой гигантский вздыбленный орган до упора. Таранит снова и снова, раздирая внутренности.

Нет.

Боже, не надо.

— Нет, нет, — шепчу я. — Не так.

Крупные ладони опускаются на бедра, сжимают, заставляя принять необходимое ему положение, а раскаленная плоть упирается туда, где до сих пор мучительно саднит.

Фон Вейганд хочет именно мою задницу.

Никаких сомнений не возникает.

— Прошу, — всхлипываю. — Не туда.

Я дергаюсь. Борюсь с новой силой. Пытаюсь вывернуться, лягнуть ногой. Хоть как-то защититься, перевернуться, отползти в сторону.

Только все напрасно.

Он толкается вперед. Грубо и резко. Вбивает меня в постель. Не проникает, не овладевает. Просто наглядно показывает, кто здесь хозяин.

Я отчаянно сопротивляюсь.

Я еще на что-то надеюсь.

Я идиотка.

— Пожалуйста, — бормочу сдавленно. — Нет, не нужно.

Рычание.

Утробное.

Угрожающее.

Его зубы смыкаются на моей шее. Вроде бы играючи. Но от этого движения леденеет кожа. Так самец кусает самку перед покрыванием. За холку.

Я замираю, не смея шевельнуться.

Я вдруг четко понимаю: одно неверное движение — и он меня загрызет. Разорвет. Сожрет. В буквальном смысле. Без метафор.

Этот мужчина…

Нет.

Этот зверь жаждет моей крови.

Застываю. Замолкаю.

Я даже не рискую молить о пощаде.

Я обмякаю в его железной хватке.

Подрагиваю.

Беззвучно рыдаю.

Слезы градом бегут по щекам. Тело колотит озноб. Жилы стынут.

Я застываю в ожидании чудовищной боли.

Горячие пальцы проникают в мое лоно. Накрывают трепещущую плоть, раздвигают складки, продвигаются внутрь. Никакой нежности. Это не ласка. Это изучение добычи. Жестко. Властно. По-хозяйски.

Я дергаюсь.

И он кусает меня. Зубы врезаются в горло, входят в кожу до крови. Легко и просто, без чувств.