Плохие люди

А вспоминать всегда есть чего! Какое на городских свадьбах веселье? Никакого. Разве что тесть зятю морду набьет. Или зять тестю. Самый край — невесту с тещей с пьяных глаз перепутают. Да еще и стражу на каждый чих зовут. Тоска сплошная, на оглоблях повеситься!

Вот в холмах иное дело!

Напиться, проблеваться, похмелиться и нажраться. И главное — не засыпать! Не успеешь глаза закрыть, как с тебя лучшие друзья уж портки стянули, да в очередь встали к твоему волосатому да вонючему. Одна радость — они тоже не стальные, когда-нибудь уснут беспечно. Тогда и отомстишь до звона в яйцах опустошенных!

Вот где веселье, вот где истинная радость! Не понять ее живущим в тесных каменных клетушках, куда добрый хозяин и курицу не сунет! Пидорасам, студентам и прочим городским!

Свадьба пела и плясала, пила и закусывала, орала и верещала, дралась и мирилась, признавалась в неистовой любви и ненависти до гробовой доски, переворачивала столы, втаптывала в грязь жареную говядину, гусей, куриц, зайцев, караваи, сыр, мед, творог… Праздник всегда напоказ, чтобы чертям тошно стало, ничего жалеть нельзя, а то старые боги обидятся и… Хотя здесь лучше неправильные речи оборвать и всуе лишнего не вспоминать. Опасная это штука, длинный язык, голову временами лучше бритвы отсекает. Не любят святоши, когда вспоминают Тех, кто был прежде или Двоих, создателей Света и Тьмы. И хоть сила поповская уже не та, жаловаться кому и куда следует гниды в халатах умеют. Да и подмазывать жалобы не разучились.

Бертран ждал, слушал и скрипел зубами так, что еще немного и посыплется крошка, а там и вообще одни десны останутся. Годные только кашу жевать…

О, а вот и котел каши уронили. Только брызнуло. Гуляющим зрелище понравилось — и на землю полетели прочие котлы. А там и один из длинных столов перевернули. И пошли топтать белую скатерть для потехи. Пара сторожевых свиней не выдержала, кинулась жрать праздничные яства наперегонки с подвыпившими гостями. Люди тут же начали новую забаву — пинать скотину, не злости ради, а токмо дабы смешнее визжала, давясь жарехой. Всем понравилось. Гуляние задалось!

Злоба от созерцания чужой глупой радости переполняла Суи, будто перебродившая опара кадку — того и гляди, отлетит крышка в сторону и беда настанет. Никто обиженным не уйдет, все лягут.

Но Бертран держался, хоть и с превеликим трудом. Крышку его кадки удерживало тяжким гнетом понимание того, что если дать волю чувствам и топору — смерть будет на загляденье. Возможно, даже песни сложат. Про славных героев, что его геройски победят. Но план пойдет даже не просто по одному месту, а как-то совсем криво, подигонально, как непонятно, но звучно сумничал Анри.

Над долиной все еще висел раскаленный в небесной кузне медный круг Солнца. А придумка Фэйри (ишь, как хитрит Панктократор — тело медлительного медведяки дополнил острым умом и склонностью к творческому подходу!) в полной мере сыграет исключительно в темноте. Тут же, господа хорошие, понимать надо — хучь компания и разрослась, считай, вчетверо, а все-таки, дюжина против полутора сотен — такие подвиги только в сказках и случаются… ну или обвешаться железом по самые уши да на боевых лошадок взгромоздиться. А за неимением таковых — выдумка, смекалка и темнота! В памяти внезапно всплыли слова из давнего сна: «Скорость, маневр, огонь!».

Что такое «маневр» — никто не знал, но вот время огня скоро начнется. Стоит только Солнцу закатиться!

Наконец раскаленный круг скрылся за холмами. Луна этой ночью запаздывала, стемнело быстро. Небо на прощание покраснело — ух и налегают грешники на меха, отрабатывая злодейства! Видать, поставили за порядком следить кого-то из святых построже, да вручили палку покрепче. Еще и с колючками.

Интересно, кого? Стараясь отвлечься от мучительного ожидания — совсем немного ведь осталось, крохотная крохотка! — Бертран начал перебирать подходящих святых. Их, на удивление, оказалось не так много — как пальцев на руках невезучего плотника. А если присмотреться, то и того меньше — считай, каждый хоть раз, но проявлял преступную мягкотелость в жизни. Если живым был добряком, то и после смерти вряд ли бы сильно изменился.

Поразмыслив, Суи остановился на святом Дзерджи. Уж человек, который сумел два года прожить с куском льда вместо сердца, точно сумеет привести к порядку любых, даже самых закоренелых негодяев! В последний миг вспомнился святой Николо с его ежовыми рукавицами — знал толк в творческом подходе! Интересно, не родичи ли они с Фэйри? Хотя вряд ли, тот, говорят, росту был в три локтя, и то, если подпрыгивал.

Задумавшись, Бертран и не заметил, что вокруг окончательно стемнело. Длинные густые тени разбежались из углов.

— Черти бы вас всех побрали, святые, называется! — выругался Суи. — Отвлекаете, понимаешь!

— Чего вдруг святых-то вспомнил? — удивился лежащий неподалеку Тене, один из недавних Приблуд — пастух из Холмов, то ли растерявший, то ли неудачно распродавший деревенское стадо.