Плохие люди

Сундучок нашелся быстро. Его крепко держал подмышкой давний знакомый. Дудочник не угадал, кинжал у пастуха был самый настоящий. Длинный, острый, то ли ржавый, то ли в крови запекшийся. Света в комнате не хватало — Ирцухо яростно и ярко пылало, но занавеска на узком окне не сводила знакомства с Фэйри. А дешевые сальные свечи больше чадили, нежели освещали.

— Ты бы ради праздника хоть шапку бы постирал, — укорил Бертран.

— Слышь, чо! — Норчхи длинно и черно сплюнул, шагнул в сторону, угодив в свежую лужу крови. — Нахер пошел, чо!

Суи поднял подсвечник повыше, коснувшись потолка пляшущими язычками огня.

Ну да, все верно — на обеих кроватях лежат тела. У одного горло перерезано — с него и крови натекло. У второго проломлен висок, а рядом с изгвазданной подушкой валяется киянка, вся в сером и красном.

— Хорошо же встречают дорогих гостей в славном селе Ирцухо, — покачал головой Бертран. — Приехали, понимаешь, на свадьбу к родичам, а их раз, и того. Как овец порезали.

Норчхи снова сплюнул. Вышло пожиже.

— Ты их хоть не оприходовал, по давнему-то обычаю, пока теплые еще? — добродушно, почти ласково спросил Суи. — Или не успел?

Почему-то вспомнился прежний Бертран, который был всего на сколько-то месяцев помоложе, а казалось теперь — на целую жизнь. Тот деревенский обалдуй намочил бы портки от одного вида человека с кинжалом, не говоря о большем. Но тамошний — не нынешний, а уж каковским будет завтрашний! Дух перехватывало от мыслей и надежд.

— Эээ! — козлом протянул пастух. — Нахер иди, чо! Я тебя сейчас…

Он грозно потыкал грязным клинком в дымный воздух перед собой, но подходить ближе не стал, опасался.

— Зарежешь или выебешь? — уточнил Суи. — Или сперва зарежешь, а потом все прочее? Эх ты, подельников кидаешь. Не по понятиям это, а без понятий в нашем деле сплошной бардак и… это… говно, в общем. Так что не получится у нас прекрасной дружбы. Долгой и взаимовыгодной.

Цитата господина из городского «обчества» пришлась очень кстати, пастух, услышав ее, тоже проникся и разволновался настолько, что его ответная тирада утонула в «чо!», произносимых на все лады.

— Ах ты ж козлоеб тупорылый, — Бертран решил, что пора сворачивать балаган. Щегольнуть ярким словцом это хорошо, но зрителей-то нет. Все равно, что пшено перед слепцом кидать.

Такого оскорбления стерпеть уж было никак не можно, и Норчхи кинулся в атаку, размахивая кинжалом как вертелом.

В тот же миг, ему в лицо прилетели сразу три горящие свечи и тяжелый подсвечник. И не успел коварный пастух отмахнуться, как следом, прямо в лоб, с размаху угодил обух топора. Тяжелый и твердый. Бертран практично рассудил, что увесистой железкой да по голому мясу даже без стеганого колпака, не говоря уж о шлеме — все едино, какой стороной прилетит. А лезвие лучше поберечь, а то в черепе застрянет да еще раскрошится, не дай бог.

Отброшенный ударом пастух, рухнул на спину, уронив сундучок, захватанный грязными пальцами. Пополз, неловко перебирая руками — левую то ли подвернул, то ли сломал. Заорал жутким голосом, щеря черные пеньки зубов. То ли молил о пощаде, то ли проклинал. Горский говор без бутылки не разобрать. Да и с бутылкой противно.

— А ведь мы договаривались, — печально сказал Бертран, — друзьями назвались. А ты?.. Правду мне говорили знающие люди — раз горец тебя братом назвал, то уже наебал, так что ищи, где и в чем.

Хотя дым ел глаза нещадно, и вообще, диспозиция была угрожающей, Суи чувствовал себя удивительно хорошо. Он никого не боялся, не гнул спину, не кидал шапку оземь в знак превеликого почтения. Он был крут и силен, в руке тепло и уверенно лежал топор, а нехороший человек был повержен. И слова на ум приходили верные, красивые, сообразные историческому моменту. Жаль, запомнить некому, чтобы пересказать людям.

Но это мы исправим, вдруг подумал Бертран. Правильные речи можно будет придумать и в народ закинуть, как подкормку рыбам из плесневелого зерна, чтобы повторяли на все лады. Только по-умному сделать надо.

— Эээ! — затянул прежнюю скучную песню пастух, вспомнив человеческий язык. — Брат, ты чего, брат⁈ Давай все поделим, брат! Ты чо, а⁈

— Не брат ты мне, гнида черножопая, — хмыкнул Суи и с короткого размаха рубанул топором, на сей раз уже лезвием, стараясь не попасть в лоб или по зубам.

Пастух выгнулся дугой, схватился за шею — струя крови ударила вверх, окропляя убитых.

— Согласись, как-то некрасиво? — склонив голову, глядя на результат, произнес Бертран. И рубанул по шее с другой стороны.

Снесенная ловким ударом голова с выпученными глазами укатилась под кровать.

Суи тяжело вздохнул и полез за нею. А то ведь задуманная шутка могла сорваться… Не говоря уже о воспитательном воздействии. Кровь погано липла к физиономии, заливала руки, пахло как на городской скотобойне, только хуже. Но Бертрану понравились мысли о том, чтобы создавать правильные слухи в широких народных массах. Ради этого стоило немного помучиться. А кровь… ну да, стирать одежку нелегко, однако не главарю же!

Кстати, пора бабу в пещере завести, а то все сами портки стирают. А лучше трех-четырех.

* * *