Плохие мальчики не влюбляются

— Прикройся, здесь ни пилона, ни поклонниц.

Смеется, возвращая футболку на место.

— Раньше ты была смелее в признании своих чувств.

— Ничего, кроме чувств не изменилось.

Это я вру, конечно. Мои чувства надежно упакованы и демонстрации больше не подлежат. Да и достаточно ему восхищения от других девочек. От меня не получит. Стою, трясусь, обнимая себя за плечи. Пол у него теплый, с подогревом, а вот в комнате прохладно.

— Погреть? — закусывает губу, стреляя взглядом из-под своих густых ресниц.

— Балкон закрыть!

Улыбаясь, закрывает.

Развешиваю свои мокрые вещи на пустую напольную вешалку. Рафаэль смотрит в окно.

— Надеюсь, завтра тебя не распнут за побег?

— Разберусь. Почему — завтра-то?

Если распнут, то уже сегодня.

— Пойдем, а то остынет все.

Снимаю с волос полотенце.

— Слушай, — поджимаю я губы. — Это неудобно.

— Оу, у Царевой есть чувство такта? — театрально.

— Я вообще не понимаю, как ты меня сюда затащил.

— Это такая сверхспособность. Тебе разве еще не насплетничали в школе? — его ноздри нервно подрагивают.

Ловит пытливо мой взгляд.

— Нет.

Отворачиваюсь. Зачем я пошла?

Потому что смешил… Тащил… А мне было хреново.

— Динка… — ведет пальцем по спине. — Шучу я. Ты чего напряглась?

— Здесь Аси то нет, Раф, — вздыхаю я. — Можешь прекращать свои танцы с бубнами.

— Ася и мои «танцы с бубнами» никак не связаны, Дина. Это «другое»… — уклончиво.

— Какое — другое? — с любопытством разворачиваюсь я. — И зачем же тогда ты вот это все?

Показываю на него, на себя и обратно на него, намекая на весь этот активных движ вокруг меня.

— Оставим пока в секрете, — подмигивает он. — Наслаждайся вниманием! Пойдем…

Подхватывая за талию, тянет из комнаты. Ладонь горячая… Шлепаю его по нахальной руке, уворачиваясь.

— Рафи, я у себя! — кричит ему снизу Серафима Давидовна. — Покушайте…

Лестница выстелена ковром, мы тихо спускаемся вниз.

У них — роскошно. Много белых и серебристых цветов. Какие-то царские оттоманки и пуфы. Картины… Живой камин! Там тлеют угли. Наш же — газовый — разжигался последний раз в моем детстве.

Застываю в гостиной, которую проскочила не глядя, когда мы поднимались наверх. Кружусь, разглядывая репродукции известных художников. А некоторые вижу первый раз. И, возможно, это даже не копии, а оригиналы.

Присматриваюсь к одной… Другой… Там есть подписи художников. Я их, к своему стыду, не знаю. Одна просто потрясающая! На ней море, шторм… И, кажется, вода сейчас хлынет с полотна в гостиную. Зависнув, не могу оторвать взгляда.

— Ты продолжаешь меня поражать, Царева.

— А? — на автомате отзываюсь я. — Чем же?..

— Вкусом.

— Все хорошо с моим вкусом! — начинаю машинально защищаться.

— Более чем! Предпочесть кухне галерею могут не многие. Особенно, когда у них урчит живот.

У меня урчит живот?!

В лицо бросается краска, оно горит. Хотеть есть — стыдно. Почему? Хотят есть только жирные коровы. Изящным ланям достаточно росинки и зернышка. Как-то так. Бред? Я знаю… Но живучий, не вытравить.

В столовой красиво сервирован стол, накрыто на двоих. Свечи, свет притушен. Играет тихая симфоническая музыка.

Ааа…

Отодвигает мне стул. Присаживаюсь, тяжело вздыхая. Чтобы влажные волосы не падали на лицо, заплетаю их потуже в косу несколькими быстрыми движениями и откидываю назад.

Из трех вилок выбираю нужную. Никогда в жизни я не сидела за столом с полной официальной сервировкой. Но так вышло, что чисто теоретически ее знаю. Попалась как-то книга…

Рафаэль улыбается.

— Не перепутала? — дразнит он.

Прицеливаюсь в него зубчиками.

— Осторожно, Дагер. Я и так нервная.

— Почему?

— Ну… — признаюсь я. — Вот примерно так в моих фантазиях выглядело первое взрослое свидание. Но перед ним планировалось некоторое количество «детских» — походов в кино, там, прогулок в парке, театр… И уж точно не с тобой.

Рафаэль разливает из графина в бокалы цитрусовый коктейль.

— Поцелуй тоже предназначался не мне, Дина, — дергает бровью.

— Не напоминай!

— Все было так плохо? Я вообще хотел бы прояснить этот… поцелуй.

Что там прояснять!

— Сейчас поссоримся, — предупреждаю его, чувствуя, что начинаю закипать на эту тему.

— Окей… Приятного аппетита.

Ковыряюсь вилкой и ножом в баклажанах. Пахнут так маняще, что сводит желудок. Сверху жирный плавленный сыр, острый перец… Хрустящие хлебцы с кунжутом.

Я ем совсем немножко, боясь, как бы мне опять не стало плохо.

— Тебе не нравится? — озабоченно поглядывает на меня Рафаэль.

— Очень вкусно. Просто…

Не объяснять же?

— Мне много нельзя.

— Можно задать тебе пару вопросов на этот счет?

Отрицательно качаю головой. Тема для меня больная. Я чувствую неловкость и стыд.

Во рту горит от острого! Запиваю коктейлем. Рафаэль хмурится. Отодвигает едва тронутую чашку. Уходит к прозрачным дверям на террасу. Смещая штору, смотрит на наш дом.

— Спасибо за ужин, — встаю я. — Мне пора, наверное.

— Шутишь? У нас еще несколько «детских» свиданий не отгуляно.

— Чего?

— Кино? У меня личный кинотеатр в комнате.

Неуверенно отрицательно качаю головой.

— Ммм… Плейстейшн? Ты любишь играть? — продолжает соблазнять он.

— Плейстейшн?..

Я честно признаться видела только рекламные ролики игр.