Плохие мальчики не влюбляются

И мы еще долго говорим ни о чем, прерываясь на полуслове сплетаясь пальцами.

Нам напоминают, что пора…

— Давай, ты первый. Раздевалка… — кивает взглядом на дверь. — Там есть полотенце для тебя.

Ловлю ее губы на прощание.

— Не последнее же свидание?

— Подожди… — ловит меня за затылок.

Волнуется. Губы подрагивают.

— Ты только ничего не говори мне в ответ, ладно? Просто унеси это с собой. Как подарок.

— Ладно… — заглядываю в ее глаза.

Трется носом об мой.

— Я люблю тебя… — шепчет в губы.

Горло мое перехватывает, в глазах темнеет.

Так неожиданно! Что я оказываюсь прошит насквозь.

И мне кажется у меня реально отрастают крылья!

Задохнувшись, пытаюсь что-то сказать. Ее ладонь накрывает мой рот. Целует меня в переносицу.

— Кыш…

И ныряет под воду, уплывая подальше.

А я уношу с собой очень ценную вещь. И крылья…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эпилог

Сидя перед камерой телефона Дина сдает последний экзамен. «Долбанный японский». А я… Я за ее телефоном. Заигрываю с ее пальчиками, которые упираются мне в живот. И… подсказываю, да.

— Воскресенье? — слышу голос преподавателя.

— Ничие… — мямлит Кузнечик.

— Би! — шепчу я.

— Ничие: би.

— Сегодня рано утром?

— Кэса Хаяи, — читает по моим губам Дина.

Она знает и сама. Просто слишком большой объем информации за короткий период и ей сложно сориентироваться.

— Конбан Осои? — переходит учитель на японский.

— Сегодня поздно вечером, — без моей помощи.

Молодец!

— Цу: яку-о ендэ кудасай, Дина.

«Позови переводчика, Дина», — на автомате шевелю губами. Оу, фак!

— Ммм… — теряется она, бросая на меня растерянный взгляд.

Встаю, подхожу к изголовью кровати.

— Коничива, — улыбаюсь я в камеру.

— Коничива, Рафаэль, — строго смотрит на меня учитель. — Я поставлю «хорошо». Но только под твою ответственность. Пообещай мне, что за лето ты дотянешь Дину до этого уровня.

— Честное пионерское!

Отключается.

— Ну вот и все!

— Боже, как стыдно, — хихикает Динка, пряча лицо в ладонях.

— Ты дотянешь все, что понадобится.

Поднимаю ее лицо, чмокаю в губы.

— Теперь немного стрессов Царева.

Сажусь перед ней.

— Во-первых, мы едем на выпускной.

— Нет!

— Да.

— Нет, я не поеду!

— Ты едешь. Ты часть этой школы. Причем лучшая. Ты поедешь и заберешь свой аттестат.

— На кресле?! — с сарказмом.

— Да.

— Я не хочу. Я не чувствую себя уверенно. Я…

— Я буду рядом, — категорично взмахиваю рукой. — Твои зубы не пострадали, верно. Захочешь кого-то укусить, укусишь. В остальном — я рядом.

— Раф, там девочки будут соревноваться, кто круче выглядит и двигается, у кого дороже прикид.

— Забей на всех. Для меня круче всего выглядит твой рентгеновский снимок. Его никто не переплюнет.

— Что мне там делать?!

— Что МНЕ там делать без тебя?

— Это твоя школа, Раф!

— Давай не будем спорить? Мы идем парой. Я зайду через час.

— Да меня никто не отпустит отсюда! — бросает она последний аргумент.

— Ах, да. Это — «во-вторых» и еще один стресс — тебя выписывают, Дин.

— Как?! — распахивает удивленно глаза.

Я просил ей не говорить, пока все не решится однозачно.

— Соберись, Кузнечик. И не парься ни о чем. Я уже все организовал.

— Как я соберусь?! — фыркает она удрученно, разводя руками на палату.

— Вот так…

Открываю дверь, запуская визажиста и стилиста с платьем.

— Увидимся, — сматываюсь, чтобы ей не с кем было спорить.

Может, мы и не будем самой топовой парой сегодня, но однозначно будем самой счастливой. Дина уверенно идет на поправку. Ей запрещены лестницы, быстрые и резкие движения, нагрузки, много чего запрещено. Но она научилась двигаться как фея — плавно и неспешно. Вернее, она умела и так — во время своих выступлений. Теперь — это ее темп везде.

Вне помещения — только в кресле. В ближайшие две недели. Пока закончится курс лекарств.

На ресепшене реабилитационного центра вижу знакомое лицо. И не сразу понимаю кто это. Но потом доходит. Отец Воронина. Самого Пашу почти сразу увезли в Москву.

И хоть я зол на него за то, что он искалечил Динку, но не настолько, чтобы мне было плевать — что с ним.

Дина уже не в критическом состоянии, и я могу думать о ком-то другом. В том числе и о нем.

— Добрый день, — подхожу я.

Воронин старший отрывает взгляд от документов в руках. Тоже смотрит на меня так, словно не может узнать, но…

— Рафаэль Дагер. Одноклассник Вашего сына, — напоминаю я.

Светло-серые глаза создают ощущение бетона — твердый, шершавый, холодный взгляд. Мне кажется, через глаза он смотрит на внутреннюю поверхность моего черепа. Хочется размеять затылок, так замораживает.

Взгляд немного расфокусирован. Я тоже так, пожалуй, смотрю, когда хочу продемонстрировать, что равнодушен к диалогу.

— Павел на реабилитации.

И все.

Окей…

— Когда он вернется домой?

— Нескоро.

Ладно, я понял. Разумнее тихо узнать у персонала. Так как сам Паша не доступен в сети.

— Хорошего дня.

Дома переодеваюсь, привожу себя в порядок. И заказываю нам на сегодня спец тачку с подъемной платформой для Дининой коляски и креслом для меня внутри салона.

Внизу меня перехватывает дед.

— Рафаэль?