Плохие мальчики не влюбляются

— Я немного опаздываю, — бросаю взгляд на часы, завязывая по дороге галстук.

Серафима лет с семи выдрессировала нас делать это с закрытыми глазами, как обезьянок. Для нее галстук и умение обращаться с ним — один из критериев интеллигентности.

— Ничего. Я не слишком задержу тебя. Присядь, — кивает дед на кресло.

Достает свой планшет.

— Ты обдумал те варианты, что я предложил тебе?

— Да. Я хочу остаться на два года поработать в фонде экспертом с заявками. И дом Царевых. Сегодня.

— Но, дом требует ремонта, Рафаэль. Въезжать туда рано.

— Не нужно ничего! — убеждающе раскрываю ладони. — Мы сами, ладно?

Какой еще к черту ремонт? Мне важно привести ее сегодня домой! А там хоть полная разруха — не критично. Нам нужен диван, телек и холодильник. И чтобы только мы вдвоем!

— Хм… Мы не против, если Дина поживет у нас в гостевой.

— Нет. Она не согласится, — поджимаю губы.

— Ты сказал Дине, что я отказал ей в помощи?! — грозно сводит брови дед.

Что я — идиот?

— Во-первых, Дина ничего не просила, чтобы ей можно было отказать. Ни у тебя, ни у меня. Во-вторых, ты не отказывал. Ты оказал ее чуть более сложным путем, — демократично объезжаю этот неоднозначный момент.

— «Слова не мальчика, но мужа», — кивает дед.

— Только у меня просьба…

Он пытливо смотрит мне в глаза. Но — нет. Я не буду у него просить вернуть мне безлимиты. У меня гораздо более важная просьба.

— Дина. Дина как человек системы с удовольствием взялась бы за работу со спортивным направлением. И она бы старалась. Для нее это важно. Если ты не против, порекомендуй ее. админом. Помощником любым… Кем угодно.

— Уже пообещал, признавайся! — ложится дед на спинку кресла.

— Нет. Этот урок я усвоил. Я не предлагал. Но я знаю, что она с радостью согласится. И как человек очень требовательный к себе и справедливый будет делать любую работу идеально. Но нет, значит, нет.

Да… Да… Да!

Ну что тут думать, а?!

Как бывший спортсмен, попавший в ситуацию, она идеальный сотрудник для фонда! А учиться будет заочно.

Для Динки так важно не зависеть сейчас ни от кого. Даже от меня. Она вгрызется в эту возможность!

Равномерно дышу, спокойно глядя деду в глаза. Покер-фейс! Это такая игра… Как только показываешь, что слишком заинтересован, дед тут же превращает это в инструмент для воспитания. А я уже немного подустал, честно говоря от воспитания Марка Дагера. Я уже идеально воспитан!

— Я знаю, что для тебя это важно, — ухмыляется он. — Можешь не строить мне глазки, внук.

— Так и…? — дергаю бровью.

— Я поговорю с кадровым руководством.

— Благодарю! — улыбаюсь, вставая.

У дверей мама незаметно засовывает несколько купюр в мой карман, целуя в щеку.

О, нет, я не отказываюсь. Я почти на нуле. А до своих личных денег мне еще месяц, как минимум. Весьма скромных, надо сказать. Серафима, конечно, не даст умереть нам с голоду. И все же…

— Только не пейте!

— Да нам же нельзя, мам.

— И… Дина очень хрупкая, ты же помнишь, да? — многозначительно и тактично. — И… нельзя…

— Ма-а-а-ам!

Не надо со мной разговаривать на эти темы. Я даже сам с собой на них не разговариваю. Не будите во мне демона! Он и так оголодал до невменяемого состояния.

— Все-все…

Уезжаю.

Дина ждет меня в сквере у больницы. Протягиваю ей белую розу.

— Вау…

Никогда не видел ее на столько безупречно вылизанной. Ее глаза сделали огромными, кожу мерцающей, а губы трепетными — прозрачный блеск.

Инопланетянка моя!

Волосы стильно и гладко собраны наверх. Ей идут такие силуэты! Девичья шея — как отдельный вид эстетики.

Улыбаясь, отвожу взгляд.

— Плохо? — волнуясь.

— Глаза слепит, — стебу ее, прокашливаясь.

— Иди к черту, а? — шлепает слегка мне розой по губам.

Покорно сношу выпад, облизывая губы.

Усаживаясь поудобнее, кладет ногу на ногу.

Юбка платья длинная, но полупрозрачная. И под ней идеальные ножки. И только мой взгляд может различить на коленях телесного цвета ортезы. Потому что я знаю, что они там.

— Рафаэль, мне вернули вещи, которые были со мной, когда я поступила в больницу. Вот… — протягивает мне разбитый телефон. — Это нужно отдать Паше.

— Он в Москве, Дин. Могу его отцу отдать.

— О, нет! Тогда оставлю пока у себя, — прячет в сумочку.

На территории школы пусто, все в актовом зале. Мы опоздали немного…

Кресло у Дины с движком. Но мне удобнее везти его перед собой. Когда не контролирую, то начинаю нервничать. Чувствую и ее нервозность.

— Прекрати, Кузнечик. Ты прекрасно выглядишь. И то, что сидишь, этот факт не меняет.

В зале я везу ее по проходу, останавливаю у пустого кресла, присаживаясь рядом.

Идет вручение аттестатов.

Передо мной Кислицын. Касаюсь его плеча. Оглядываясь, незаметно тянет руку. Пожимаю. Улыбнувшись Динке, отворачивается.

По рядам волна шепотков. Это нам моют кости. Кто-то с любопытством, без желчи, Кто-то с радостью подхватывая сплетню. Кто-то с сочувствием… Но есть и особо одаренные.

Сидящая в ряду напротив Тина бросает на Динку презрительный взгляд. Дина изящно перекладывает ногу на ногу, чуть меняя позу. Покачивает туфелькой.

Тина косится, не отводя глаз от наших сплетенных кистей. Что-то быстро строчит в телефон, поглядывая на нас.