Плохие привычки

Выехав с офисной стоянки, я, несмотря на усталость, двинул в сторону ближайшего крупного торгового центра. Мне необходимо было сделать кое-какие покупки к приезду Иры, и я часа два потратил на шатания по магазину, забив тележку доверху всякой всячиной. Полный список этой всячины был написан Ирой, и я держал его перед глазами, словно карту, время от времени наезжая тележкой на других покупателей, тихонько бурча переделанную древнюю песенку Газманова: «Я сегодня не такой, как вчера, а вчера я был вообще никакой…»

Постоянно мучила жажда — видимо, обезвоживание организма приняло грандиозные масштабы. Через полтора часа после приезда в магазин одна из двухлитровых бутылок минеральной воды в тележке была уже пуста. А сухость во рту и общее желание пить так и не проходили. С момента пробуждения я выпил не менее четырех литров жидкости, и для меня это было не нормально.

В торговом центре я обнаружил аптеку, где купил виагру для Гаврилыча и презервативы в личное пользование, доделав незавершенное днем.

Знал бы, что случится по дороге домой, заночевал бы прямо здесь, хотя бы и в тележке…

ГЛАВА 8, в которой «666» наносит материальный ущерб, но добро не дремлет

С несправедливостью либо сотрудничают, либо сражаются.

Альбер Камю

В паре километров от дома, когда я стоял на светофоре, собираясь повернуть налево, случилась авария. Черный джип «Чероки» с пафосным номером «666», стоявший далеко впереди меня, внезапно поехал назад.

Не знаю, что творилось в голове водителя, но он прилично ударил передок моей машины. Особенно досталось капоту и правому крылу. Я готов был заплакать. Энергии для разруливания каких-то проблем не было. Не было даже уверенности, что у меня хватит сил принять душ по возвращении домой — настолько я устал и хотел спать. За окном так успокаивающе моросил дождик, а тут эта неприятность…

Мужчина лет сорока, нагловатый и резкий в движениях, полный, ниже среднего роста, выпрыгнул из кабины, не воспользовавшись подножкой высокой для него машины. И сразу принялся материться. Его бесцветные, близкопосаженные глазки постоянно бегали, и оттого злость его казалась показной. Белки глаз были в красных прожилках. Он старался не смотреть на собеседника, говоря всегда чуть в сторону, цепляя меня своими поросячьими глазками лишь на короткие мгновения, когда переваливал щетинистую физиономию слева направо и обратно.

Стоять рядом с ним было неприятно, даже не вслушиваясь в ту мерзость, которую он лил нескончаемым потоком на невиноватого, в общем-то, меня. Мысленно я даже изобрел термин для этого безобразия — «Словонность».

От него пахло спиртным, это объясняло некоторую неразборчивость речи и путаницу мыслей, которые были предельно просты и сводились к тому, что я, несомненный представитель группы сексуальных меньшинств, заслуженный звонитель чреслами и просто сын козы, в силу того, что только что отведал рыбного супчика (что ли?), вступил в интимные отношения с задним бампером его машины, и поэтому он сейчас меня доведет до оргазма, потом вступит в половую связь, после чего уроет, закопает и снова вступит в противоестественную близость, отчего я — падшая женщина — буду работать остаток жизни на аптеку, наблюдать в своей моче избыток красных кровяных телец и обрету пристрастие к гомосексуальному оральному сексу.

В общем-то я никогда не отличался особой агрессивностью и всегда, когда ситуация это позволяла, старался обойтись без конфликтов. И уж тем более без драки. Но иногда, в очень редких случаях, я просто переставал себя контролировать.

Вот и сейчас в голове что-то щелкнуло, и я даже не стал развивать мысль о том, что из джипа, возможно, могут выйти еще несколько человек — уже конкретных братков, с целью быстро и качественно положить меня на этой блестящей от дождя вечерней дороге. Подождав, когда водитель джипа повернется ко мне в фас, я ударил его в подбородок, стараясь весь негатив вложить в один удар. Чтобы не озвереть вконец и не растерзать толстяка, вывалившего в мой адрес столько оскорблений, сколько я не получил за все прожитые годы.

Удар получился не очень сильным, но толстяку этого хватило — его голова откинулась назад, уронив кожаную кепку-бейсболку и обнажив блестящую лысину. Он упал на задницу прямо в мокрую грязь разделительного газона, споткнувшись о поребрик.

Сознания лысый не потерял — даже, похоже, наоборот, стал более осмысленно смотреть на вещи, наконец-то поняв, что его запугиваниям тут грош цена, а этот парень рядом совсем не настроен каяться во всем содеянном и трепетать перед ним.