Плохие слова

У Бабушки Саши были знатные по местным понятиям предки: Комки. Кулаки, богатеи, мельники и богомольцы. А Бабушка Саша была красавица и строптивица. По любви, вопреки родительской воле вышла замуж в новую, только что выселенную деревню Гошка за чернобрового мачо Никиту Гайдука, сомнительного потомка то ли цыган, то ли бежавших от Русско-турецкой войны балканских славян. В сороковом году Никиту забрали в армию, и в сороковом же, в августе, родился мальчик Витя. А потом началась война. Никита Гайдук погиб в первые месяцы. Последнее письмо от него пришло из белорусского города Лида. В этом письме Никита обещал биться с врагами и прощался с Бабушкой Сашей навсегда.

Не знаю, каким чудом дошло это письмо. Там были сплошные мясорубки и котлы. Немецкие танковые клинья насквозь резали оборону, бездарно выстроенную товарищем Сталиным и его обосравшимся Генеральным штабом. В плен сдавались целыми дивизиями. Безвестно погибли многие тысячи людей. Я не знаю, где покоится прах Дедушки Никиты. Может быть, у стен Кремля. Похороненного там Неизвестного Солдата нашли как раз в Белоруссии.

Но война пришла и сюда.

Бои шли совсем рядом, и в бабушкину хату попал снаряд.

Бабушка Саша успела спасти только годовалого ребенка и икону Тихвинской Божией Матери. Отец говорил, что его первое детское воспоминание — огонь и обваливающиеся над головой горящие балки. Вместо сгоревшей хаты Бабушка Саша успела вырыть землянку. Зимой они еле выжили. Зимой с сорок первого года на сорок второй год, напомню. Потом Бабушка Саша построила маленький домик. Бревна таскала из леса на себе. Соседи помогли с фундаментом и крышей. Крыша была даже не соломенной, потому что солома тогда шла в пищу, а травяной. Потом староста дал корову, стало легче. Партизан здесь не было — на самом юге Брянской области леса недостаточно густые для партизанской деятельности. Это тоже помогло выжить — партизаны обирали «оставшихся на оккупированной территории» крестьян хуже любых немцев.

Бабушка Саша — стопроцентный холерик. На головы увильнувшей от двора коровы, вороватого кота или заблудившегося стада гусей она обрушивает самые неистовые проклятия.

«Поподохни вы нехай!» — ее обычная присказка.

Бабушка Саша маленького роста и отличается изящным, каким-то даже аристократическим сложением. Бабушка Саша пребывает в вечном движении. На ее собственном языке это называется «метуситься». Если Бабушка Саша днем лежит или просто сидит без дела, значит, у нее нестерпимо болит голова. Бабушка Саша пьет много таблеток, но приступы головной боли время от времени буквально валят ее с ног. Бабушка Саша никогда на это не жалуется. О своей болезни она обычно говорит в виноватых выражениях. «На том свете отдохнем», — отвечает она на предложение передохнуть.

Бабушка Саша окончила пять или шесть классов школы и пишет с ошибками. Она никогда ничего не читает, кроме районной газеты «Вперед». Зато, как и Дедушка Володя, мастерски играет в дурака. Играть в дурака — по-деревенски означает не просто обставить пару соперников — это даже не считается за выигрыш, — а «повесить» им сначала шестерок, потом семерок и так далее. Повешение тузов означает матч-пойнт, на этом игра заканчивается. Зимними вечерами игра в дурака между семейными парами являлась единственной формой светской жизни для тех, кому за пятьдесят. С появлением телевидения появилось еще одно развлечение, но игра в дурака все же осталась на первом месте.

Бабушка Саша сохранила свою первую замужнюю фамилию и формально не вышла замуж за Дедушку Володю. Дедушка Володя тоже никогда не называл ее женой. Деликатно звал «моя молодица», и так до старости, до самого конца.

Уже в очень взрослом возрасте я узнал, что Бабушка Саша считалась в округе «доброй бабкой». Из нескольких окрестных деревень к ней приходили спасаться от порчи и болезней.

«Молитесь Богу Христу! — простодушно увещевала клиентов Бабушка Саша. — Молитесь! Все старое скоро вернется!»

«Но и вы за нас помолитесь!» — просили ее.

И Бабушка Саша страстно молилась за пришедших перед своей спасенной из огня Тихвинской Божией Матерью.

Эта икона цела. Сейчас она у моей мамы. Я вижу ее примерно раз в месяц, когда мы всей семьей приезжаем «к бабуське» с внуком, чтобы заодно погулять в Сокольническом парке, где карусели и паровозики. Икона написана на картоне, оклад сделан из фольги и каких-то тряпичных цветочков. Формально она не имеет никакой исторической или художественной ценности.

Когда Дедушка Володя слег, Бабушка Саша злилась.

«Чтобы ты уже подох поскорей!» — кричала она в недобрую минуту.

Дедушка Володя чувствовал себя крайне неловко. Он как-то сразу сник, стал меньше, суше, тише. Хозяин, работник, строитель, кормилец — он был совсем неубедителен в роли беспомощного нахлебника. Роль, к счастью, оказалась недолгой и почти без слов.