Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

Действую по наитию, видимо. И на инстинктах. Именно они заставляют меня, подчиняясь порыву, поцеловать её.

Отвечаю, это самый невиннейший поцелуй из всех невиннейших поцелуев, которые у меня были. Включая самый первый. А мой первый поцелуй, насколько помню, случился ещё в детском саду ― кривой, косой и неумелый. Но даже тогда та девчуха отвечала мне с куда большой охотой, нежели малая сейчас.

Натыкаюсь на баррикаду. В прямом смысле. Стиснутые зубы незамысловато дают понять, что дальше меня не пустят. Что ж, обойдёмся и этим. Пусть Чижова не отвечает, но ведь и не отталкивает. Да, страстью и не пахнет, но для первого раза сгодится.

Стоп, что? Первого? А я уже что, планирую следующий? Интересный поворот.

– Зачем? ― тихо спрашивают с закрытыми глазами, когда я неохотно отрываюсь от неё, выпрямляясь и облизывая собственные губы, сохранившие вкус её блеска.

Чёрт, мне понравилось.

И даже очень.

– Не знаю, ― честно признаюсь. ― Захотелось.

– Захотелось, ― эхом вторят. Мне нравится её не истеричность и спокойствие, с которым она всё принимает. ― Забирать обратно будешь?

– Кого?

– Не знаю. Свидание ты забрал. Поцелуй тоже?

Отлично. Меня теперь этим будут без конца попрекать?

– Нет. Поцелуй я благосклонно оставлю тебе.

– Как великодушно.

– Можем, если есть желание, закрепить повторно. Если не умеешь по-взрослому, я научу.

– Заманчиво, но вынуждена отказаться.

– Что так?

– Не вдохновляешь.

Ауч. Умница, укусила больно.

– "Саламандра" подходит тебе как нельзя лучше, ― не могу не заметить. ― Такая же маленькая, а жалишь ядом без пощады.

Снова что-то не туда вякнул.

– Не называй меня так, ― мрачнеет Алиса, резко распахивая глаза. ― Ненавижу это прозвище.

– Почему?

– Потому что тот, кто придумал его ― козёл и моральный урод.

Звучит не очень.

– И кто это был?

– Это неважно.

– Не Марков?

– Неважно.

– И это никак не имеет отношения к тату, о котором он в курсе, а я почему-то нет, хотя видел тебя практически без одежды?

Этот моментик тоже не обошёл меня мимо, но возможности всё не предоставлялось поинтересоваться. Он и сейчас не ахти какой, но попытка ― не пытка.

– Мы закончили?

Понятно. Меня вежливо затыкают.

– Да.

– И я могу идти?

Хочется сказать "нет".

Ужасно хочется сказать "нет".

– Да.

– Позволишь? ― кивают на дверь. Без особого воодушевления отхожу в сторону. ― Благодарю, ― из кабинета выскакивают метеором, оставляя меня наедине с расставленными на лабораторных столах колбами, которые так и не увидели спонтанного жаркого перепиха, и развешенными по стенам плакатами.

"Два любых тела притягиваются друг к другу с силой, прямо пропорциональной массе каждого из них и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними", гласит закон всемирного тяготения, сопровождая всё формулой и математическими расчетами.

Хех. Притяжение есть. Два тела тоже. Образовавшееся расстояние между ними прилагается.

Символично? Символично.

* * *

Всё тело надсадно ноет. А рёбрам особенно сильно досталось от "Штопора". По ощущениям вроде обошлось без трещин, но органы он мне точно хорошенько промял. И челюсть поскуливает после неудачного приветствования с его затылком, хотя в целом отделался я лайтово. В отличие от соперника.

Цепкая хватка и длинные ноги, в конечном итоге, не особо ему помогли. Обошлось без носилок, однако местные санитары без диплома уводили рослого парнишку под ручки. Пыльная, но вполне себе красивая победа. Я собой доволен.

– Хороший заход, ― Костян тоже доволен. ― Не зря на тебя поставил.

– А букмекерам разве можно делать ставки?

– А кто запретит?

И то верно.

– Я б поставил, но бабок нет, ― хмыкает Никитос, тоже решивший сегодня скоротать ночку с огоньком. Говорит, стрелку здесь назначил с девушкой. Романтик хренов, нашёл куда на свиданку девиц водить. Хотя как знать: может его тащится не от аромата роз, а от убийственной помести перегара, пота и крови? Прибабахнутых ведь хватает.

Взять хоть Янку. Она здесь со мной, наверное, с первого моего боя. Давно уже поимённо знает завсегдатаев и стабильно держит наготове аптечку. Которая выручает меня даже чаще, чем того бы хотелось.

– Живой? ― протягивают мне воду. После хорошей драки дико сушит горло. О чём ей тоже, естественно, прекрасно известно.

– Куда денусь.

– Ну и молодец. Но в середине запорол. Он так удачно открылся, а ты так глупо просрал вспышку.

– Сорян, дамочка, ― в несколько размашистых глотков осушаю полуторалитровую бутыль почти на половину, вторую же нещадно выливаю себе на лицо, чтобы освежиться. Трясу башкой, смахивая капли, и чувствую, как слегка поплыл горизонт. Ууу.

– А сейчас как?

– Ты не двоишься, уже хороший знак.

– Бубенчики целы? По ним прилетело вроде неслабо.

– Не, промахнулся. Но был рядышком.

– Точно? ― шаловливая ручка скользит вниз по вспотевшему торсу, замирая на паховой области и по-хозяйски проверяя, всё ли функционирует. ― Вроде ничего. И правда на месте.

– На месте, на месте.