Плохиш для хорошей девочки

Поцелуи один за другим посыпались на неё, как капли дождя, как снег, как град, как конфетти во время праздника. Чувственные, смелые, глубокие.  Она по обыкновению попыталась увернуться, но сегодня он не позволил ей вырваться и ещё крепче прижал к стене между окнами.

– У меня родители уехали в командировку. Будут только завтра. И если ты отпросишься под каким-нибудь предлогом, мы...

Окончание фразы Агата не услышала. Она, не отрываясь, смотрела на Данила. Она впервые видела его таким. С тяжёлым дыханием. С расширенными зрачками. Сегодня он не просил. Сегодня он требовал.

– Нет.

– Что нет? Думаешь, тебя не отпустят?

– Я не буду отпрашиваться.

– Почему?

«Потому что мне всего шестнадцать!» – хотелось крикнуть Агате, но она предпочла насупиться и замолчать.

– Мы долго будем заниматься этой фигнёй?

– Какой фигнёй?

– Этой! – он неопределённо махнул рукой. – Мы встречаемся почти год. И я почти год тебя жду. Ладно, на юге действительно было рано, в декабре – опасно, но сейчас-то что тебя пугает? Шестнадцать лет – это возраст согласия. Никому ни за что не влетит.

Она промолчала. Сейчас её пугал он.

– Только не говори, что всё ещё не готова. – Данил отрывисто дёрнул головой и, схватившись за телефон, отвернулся к стене. Агата всплеснула руками. Она понятия не имела, что обычно говорят в таких случаях.

– У меня никогда не было и…

– А у меня было, и поэтому меня уже достало ходить в кружок «Умелые ручки».

«Ходить куда?»

Агата поморщилась. И всё же первая половина фразы кольнула её куда сильнее, чем вторая. Агату так и подмывало спросить: «С Лерой?» Но она слишком сильно боялась услышать «да» и «не только».

– Может, сходим в кино?

– В кино из-за пандемии сейчас ограничения. Билеты продают через место.

– Тогда давай погуляем по торговому центру.

– И почему тебя вечно тянет в торговый центр? Что там делать? Заразу ловить?

Голос у Данила был сухим и грубым. С такой обидой и злостью он разговаривал с ней всего раз.  На утро после расставания с Лерой…

– Мы сегодня дома хотели семьёй посидеть. Придёшь?

– Не знаю. – Закончив набирать какое-то сообщение, он резко схватил рюкзак. – Мне идти надо. Стас написал. У него какое-то дело. Сказал, чтобы я срочно дул к нему.

– Сейчас?

– Сейчас! Учителям скажешь, что у меня живот прихватило.

Агата нахмурилась и отошла в сторону. Настроение у неё было ниже, чем высота установки розеток по евростандарту. Данил ушёл и на прощанье не сказал даже «пока». Чтобы не видеть его удаляющуюся спину, она отвернулась от окна и задержала дыхание.

Глава 31

Третьего марта две тысячи двадцатого года Данил так и не пришёл в квартиру Наумовых. Агата молча смотрела на свежеиспечённый торт и не хотела задувать свечи. Стол, как водится, был богатым и ярким. Анна Георгиевна без конца травила поздравительные байки. Вадим кивал. Аля суетилась над закусками. Никто ничего не спрашивал. Все вели себя как обычно. Смеялись, ели салаты и хвалили торт. В болезнь Данила поверили.  Или сделали вид, что поверили. Агата не знала, что думать, и просто таращилась в пустую тарелку. Еда застревала в горле. Кое-как дожевав кусок «Наполеона», она понуро ушла к себе

Каким-то образом букет жёлтых тюльпанов оказался в белой хрустальной вазе в центре стола у компьютера. Возможно, его поставила Анна Георгиевна, но, скорее всего, Аля. Агата не могла вспомнить, как и когда он перекочевал в её комнату. Все воспоминания о сегодняшнем дне были какими-то тёмными и мутными. Учителя объясняли новый материал, но, чего он касался, она бы не пересказала даже под пытками. Груда подарков лежала на кровати. Вот их точно принёс Вадим и даже посоветовал открыть, чтобы не убежали. Агата тогда даже не улыбнулась, а сейчас просто сбросила всё на пол и легла на пёстрое покрывало, оставив рядом только белого мышонка. Он улыбался ей по-детски беззаботной улыбкой и, когда она слишком сильно его сжимала, шептал: «Я люблю тебя». От этих слов Агате хотелось плакать.

Данил не позвонил ни в одиннадцать, ни в двенадцать, ни в час ночи. Прождав до последнего, она уткнулась в подушку и зарыдала. «Идиотка! Какая же я идиотка! Что себе навыдумывала? Что решила поберечь? Кусочек кожи между ног», – осознав последнее, Агата завыла в голос. Мать она теперь считала своим самым злейшим врагом. И как она вообще могла её послушать. Хранить? Для чего? Да кому это вообще нужно в двадцать первом веке? Разве мало девочек, которые занялись сексом раньше, чем она впервые поцеловалась. От слёз Агату трясло. Да ещё и Юля эта с её беременностью в семнадцать. Да разве все беременеют? И почему, почему она купилась на эти сказки и поверила матери? Что вообще может знать её мать? Она же старая! Ей сорок один! И она ничего, совершенно ничегошеньки не понимает в современной жизни!

– Эй, что случилось с моей Шумелкой? –  Проходившая мимо Аля, услышав всхлипы, тихонько приоткрыла дверь и зашла в комнату.

Агата лежала ничком. Её плечи дрожали. Ярко-жёлтую наволочку впору было нести в ванную и выжимать.

– Всё плохо… Очень-очень плохо.

– Кто-то умер?

– Даня не звонит и не пишет.