Плохиш для хорошей девочки

Она не отодвинулась. Но и не обняла. Её руки порванными ремнями висели вдоль тела.

– Я бы очень хотела тебя простить. Мне бы самой от этого стало легче. Но я не могу. Я не могу тебя простить. Ты меня целуешь, а мне мерзко. Меня будто червяк целует. Или жаба. Ты ведь знаешь, как я их боюсь. У меня перед глазами всегда теперь твоя Лера стоит. И то, как ты целуешь её.

– Мы могли бы начать всё сначала. С чистого листа. Я даже прикасаться к тебе не стану, пока ты сама не попросишь. Буду любить глазами. Просто позволь мне быть рядом.

– А потом через пару месяцев тебе надоест любить глазами, и ты опять с кем-нибудь переспишь.

– В нашей жизни никого третьего больше не будет. Обещаю.

– Ты уже обещал. Тогда в «Дикой чайке», помнишь? Никакой Леры, только Агата. Клялся, что никогда не обманешь. И обманывал раз за разом. – Она посмотрела на его руки. Пальцы были в тёмных пятнах. Видимо, недавно он рисовал и плохо помыл руки. Агата не знала название этой краски. Может, масло. Может, тушь. Но въелась та сильно. – Ты грязный. Ты очень-очень грязный. И я больше тебе не верю.

Он запрокинул голову назад и издал свой особенный полурык-полустон.

– Ну, почему временами ты такая Шумелка?!

– Да потому что у нас от первого до последнего слова всё было враньём. Ты даже встречаться со мной стал по указке Али. И всё за Леру свою переживал. Естественно! Ты же год её добивался. А меня тебе завоёвывать не пришлось. Тебе прямым текстом сказали, что я в тебя втрескалась по уши.

Данил обхватил руками голову и выставил вперёд локти.

– Это тебя-то завоёвывать не пришлось? Да у нас с тобой за десять месяцев, кроме поцелуев, ничего и не было.

– А тебя только это огорчает?

Из магазина напротив вышли трое. Два парня и одна девушка. Шумные. Молодые. Громко и вызывающе смеющиеся.

– Данич! – Один из парней окликнул Данила. Агата подняла голову и узнала Коляна. Рядом с ним стояла Лера. С распущенными волосами. Ярко-накрашенная. В обтягивающих красных легинсах и белом полупрозрачном топе.

– Тебя друзья зовут. – Агата отодвинулась. Данил не оглянулся. Новых попыток обнять её он больше не предпринимал.

– Ты поступила?

– Да.

– В медицинский?

– Да.

– В Москву?

– Нет. У нас. На терапевтическое отделение.

– Почему у нас?

­На языке вертелось: «А зачем мне Москва без тебя?», но вслух она, конечно, сказала, что не захотела оставлять маму.

– Я рад, что ты поступила. Правда. Очень рад. Из тебя выйдет хороший врач.

– Даня! – на этот раз кричала Лера.  И Агата почувствовала, как внутри неё просыпается совсем недавно уснувший вулкан.

– Иди! По тебе вон уже скучают.

Данил взял её за плечи и как следует встряхнул.

– Посмотри на меня, Агата! И не отводи взгляд!

– Что я там не видела?

– Я не поступил. Слышишь? Не поступил…

– В смысле не поступил? – На какое-то время ей показалось, что земля под ногами качается.

– А как не поступают? С математикой только границу переполз, физику завалил. Помнишь, Инна Владимировна говорила: «Чудес не бывает»? И в моём случае чуда не произошло. Последние месяцы я вообще не занимался.

– Ты меня сейчас обвиняешь?

– Я никого не обвиняю. Я во всех своих бедах виноват сам.

Агата скривилась. Ей стало жаль Данила. А ещё она подумала, что сказать про свои беды так же, она бы никогда не смогла.

– Твои родители в состоянии за тебя платить.

– В состоянии, но я не хочу. Пятнадцатого октября ухожу в армию. Меня год не будет. За год многое поменяется. Твоя обида может пройти. Будем писать друг другу письма. В конвертах. И отправлять почтой России. Помнишь, ты хотела? Если бы я только знал, что ты меня ждёшь…

– Даня! – Голос у Леры был обиженный, как у ребёнка.

От злобы на всю компанию у магазина Агата брызнула слюной.

– Я тебя из армии ждать не буду!  Пускай тебя она ждёт.

– Хорошо. Ладно! – Он растянул губы в неправдоподобной улыбке и кивнул. –  Сделаю, как ты хочешь. Из армии меня будет ждать Лера.

Глава 37

Следующий год не принёс Агате счастья, о котором она так мечтала. Её жизнью стала дорога. Дорога, что она проходила ежедневно от дома до университета и обратно.

Все лекции, практические занятия и семинары Агата проводила за первой партой. Одна. Нет, её никто не дразнил, не обзывал и не устраивал бойкотов. В этом смысле Агате повезло. Большая часть ребят, учащихся с ней на потоке, были умными и пришли в университет за знаниями, а не чтобы как-то проболтаться шесть лет и получить диплом ради диплома. Интеллект в их группе ценился, поэтому Агату уважали и старались не обижать. Здоровались, перекидывались парой слов и расходились по своим делам. Друзья у Агаты, как по закону подлости, заводиться не хотели.

Аля бы сказала, что друзья не тараканы и сами собой не появятся. Даже для привлечения последних надо оставлять на столе хлебные крошки, или крупицы сахара, или хоть какие-то скудные остатки еды. А Агата ни делала ни первого, ни второго, ни третьего. Она никогда не шла на контакт первая. Сидела угрюмая и одинокая и листала то новостную ленту, то многострадальные страницы своей тетради.