Плохой папочка (СИ)

Я видел колючую проволоку. Полярное сияние покачивалось на волнах, отражаясь от лунного неба. Полярный ветер охладил моё лицо, в то время как ноги горели от жара вулкана. Высоко над ограждением из проволоки, в сторожевой баште, сидел охранник. Он покачивался взад-вперед на своем месте, оглядываясь на нас каждую минуту или две. Перед ним стоял пулемёт Browning M2, 50 калибра, а тепловизор сканировал тёмные воды на наличие любого признака человека. Волны разбивались об вулканические камни и ледяные утесы. В яме, за бараками, бурлила лава.

— Это ваш новый брат.

Другой ребёнок, на пару лет младше нас, выскочил навстречу Эдмуну. Он двигался словно машина. Его глаза были блеклыми и безжизненными.

— Ты. — Эдмун указал на мальчишку, слева от нас с Джо. — Защищайся.

Вскочив на ноги, мальчик выбежал на середину. Борьба длилась секунды две. Младший ребенок избил его своими кулаками, и мальчик упал. Он приземлился у моих ног. Его глаза впали в лицо, а голова — неестественно вывернулась. Она наполовину провалилась.

Ребенок помладше вернулся к жилым каютам.

От вулкана позади нас, глаза Эдмуна загорелись красным. Тени мерцали на его глазах и носу.

Рука схватила меня за плечо, от чего я вынырнул из своего состояния сна.

Джо застыл передо мной.

— Теперь ты вернулся.

ГЛАВА 18 Кора Чепмен

Я все ещё улыбаюсь, сворачивая на свою улицу. А после замечаю её машину.

Мама у моего дома. Ждёт на крыльце. Глубокий вдох. Какого черта она здесь делает?

Заехав на подъездную дорожку, я припарковалась у машины гостьи, после чего выбралась наружу и поднялась на крыльцо.

— Привет, мам.

Она облачена в брючный костюм, что выглядит так, словно его вытащили из гардероба Хилари Клинтон. Из её прически не выбилась бы ни одна волосинка, даже если бы женщина вдруг попала в самый эпицентр торнадо. Мама стоит, выпрямив спину так, словно проглотила кол. Безусловно когда-то и она знала, что такое веселье. Но я никогда об этом не узнаю.

— У тебя всё в порядке?

Мама всегда так делает. Задает риторические вопросы. Мне остается лишь отмахнуться:

— Конечно. Почему спрашиваешь?

Женщина последовала за мной к двери. Мы редко обнимались или делали что-то из этих семейных штучек. Это просто не про нас. Мама решила подыграть моему ответу:

— Ты никогда нам ничего не рассказываешь. Мы никогда с тобой не разговариваем.

Я едва не выронила ключ. Не так я хотела, чтобы прошел мой вечер. Мне нужно закончить кое-какие дела, и я бы не отказалась провести свободное время с Лэндоном и Логаном.

— Была занята на работе. Прости.

Она ухмыльнулась.

— Ты работаешь всего лишь тридцать часов в неделю.

Я покачала головой. И мама еще удивляется, почему я не звоню и не хочу поболтать с ней. Это безнадежно. Мне хотелось сказать что-то неприятное. Указать на то, что она не работает и вовсе. У моих родителей сложилось впечатление, что учителя — сотрудники, что заняты не полный рабочий день. Они работают только пока в школе идут занятия, а на все лето уходят в отпуск.

— Это отнимает много времени.

Мы вошли в дом. Внутри царил хаос. Я уже приготовилась к её комментарию.

— Мы должны нанять тебе горничную?

— Нет.

— Ну, судя по всему, тебе нужна одна.

Мама обвела взглядом комнату.

— Не нужна.

— Здесь довольно грязно.

Я развернулась, выдавив самую фальшивую улыбку, на которую была способна.

— Ты что-то хотела, мама?

Она ненавидела, когда я так называла её.

— Ты встречаешься с кем-то?

Её приезду существовала объективная причина. Это сложно. Мне не нравится лгать — даже если это мои родители. Они редко спрашивают то, ответ на что ещё не знают. Это всёкак игра в «кошки-мышки».

— Да.

Женщина посмотрела на меня.

— Я встречаюсь со многими людьми. Ежедневно.

— Это не смешно.

— Ты не уточнила.

— Он отец твоего ученика?

Мама сжала губы в одну линию.

Откуда она узнала? Мне остается только кивнуть.