Плохой парень ("Король экстази") (СИ)

В прошлом году я гостил у Кристофа. Незабываемое рождество в Лондоне. Познакомился с дружной семьей Кристофа, женой, детьми, внуками. Старшая дочь Серафима врач педиатр.  Клаус, сын клер в банке.  Младшая Мария совсем кроха, два года от роду.  Еще у Кристофа двое внуков сорванцов, двойняшек. Хандрить бывшему бунтарю некогда. Первым делом расспрашиваю друга о его любимых домочадцах.

--Серафима получила докторскую степень,--видно как Кристоф смакует рассказ, он гордится детьми.--Малышка Мари еще та фантазерка.  Клаус хочет бросить банк и горит профессионально заняться литературой,--он глубоко вдыхает, растерянно смотрит на меня.--Я неуверен в правильности сыновнего выбора. Но, сдерживать Клауса гиблое дело. Он   упертый молодой человек. Раз чего решил, значит пойдет до конца,--немножко разочарованно констатирует он.

Перед нами вырастает знакомый официант, бережно удерживая бутылку красного вина.

--Поставь милый человек. Мы сами разольем,--прошу я.

Кристоф неторопливо разливаем вино по бокалам. Одновременно поднимаем сосуды,  чокаемся.

--За тебя, дорогой!-- изрекает Кристоф.

--И за тебя!—алаверды откликаюсь я.

 Неторопливая говорильня  Кристофа о любимой семье, повседневных, рутинных заботах о детях и внуках, душевно трогает.  Я откровенно, по белому завидую Кристофу.  Мой друг счастливый человек.  Как все-таки многогранна жизнь. Когда то Кристоф был героем своего времени. Модным персонажем среди прогрессивной молодежи. Сегодня он обычный, скромный человек, простой, но зато любимый, обожаемый детьми и внуками. А, это man, куда ценней, чем вся заваруха  около денег, шмоток, бизнесов, карьеры.   Нынешний Кристоф прямое доказательство, что именно важно для самого человека в определенный период жизненного пути. Твои сумасшедшие подвиги вызывавшие бурю аплодисментов поклонников, пожалуйста, для человечества!  Для тебя лично?!

Настает мой черед поведать Кристофу о значительных событиях моей скромной жизни прошедшего года. Если без обмана, положа руку на сердце мне нечего рассказать товарищу. Продажа наркотиков, отмывание денег полученных незаконным путем,  разборки с конкурентами, яростное завоевание рынков, вот сегодняшние человеческие «радости» Антона Кнутикова. Кристофа давно и совсем  не занимают психоделические нарко истории про  «прекрасные» эксперименты с веществами. Я плутаю языком, ненагружая собеседника темами со смыслом про политику или экономику, например. Неспешно болтаю о новинках в литературе, музыке, кино. Ненароком вляпываюсь в рутинную тему с политикой, которую желал обойти дальней стороной. Без остановки, неконтролируемо тараторю избитыми фразами о полном крахе моей страны, несу словесную чушь о случившемся недавнем экономическом кризисе в России  выборах.  Вдруг резко, непроизвольно замолкаю. Внутри одним моментом накатывает гигантская лавина личных откровений. Не совладав с довлеющим напором из перемешавшихся чувств и переживаний, выплескиваю мощнейшей струей из себя  накопившуюся душевную боль на друга.

 В душевном порыве делюсь о непрекращающихся переживаниях   мучающих психических припадках. Я ощущаю всеми фибрами духа и тела как  схожу с ума. Как израненное тоской сердце скоро нещадно разорвет в малюсенькие клочья скопившаяся отрицательная энергия. Изливаюсь о прострации, растерянности, точнее сказать потерянности в жизни. Деньги уже не доставляют удовольствия,  приятных душевных волнений.  Мечты кончились, жизненные цели достигнуты, желание сдохнуть ежедневно встречает утром и провожает в ночь.

--Я принял для себя решение,--подхожу к итогу моей непродолжительной исповеди,--выхожу из игры.

Кристоф отхлебывает малыми глотками вино, смакует аромат и вкус напитка, не перебивает. Он понимает, мне явственно следует выговориться, не откладывая разговор поделиться собравшимися в кучу негативными переживаниями. Друг не полезет успокаивать жалостью, он рьяный сторонник правила, человек рождается и умирает сам.  Финишировав с признанием о своем жизненном тупике, я упираюсь  в глубокие, без видимого дна глаза Кристофа.

--Тебе будет тяжело, man!--не отводя взгляда, продолжая смотреть на меня, выговаривает он.

Мой притихший пейджер жалостливо пищит сообщением. Серый экран светится кратким предложением: Храни тебя, Господь!

 Протягиваю прибор Кристофу, демонстрируя текст письма.

--Проделки, какой нибудь религиозной секты,--ухмыляюсь я догадками о происхождении присланного послания.

Кристоф вмешивается в мое стремительно падающее вниз по наклонной, без того дрянное настроение.