Плохой ребенок

И я решил привнести в нее что-то такое, какую-то пару деталей, которые позволили бы мне если не полюбить ее, то по крайней мере перестать засыпать во время работы над ней. Я решил ни единой строчкой не менять структуру основного сюжета, но кое-что изменил в мотивации главной героини. Она стала мне ближе, я почувствовал к ней легкий интерес, и писать стало веселее. Снова начали проступать очертания правил игры, просто потому, что во мне, пускай и слабым пламенем, но все же разгорелся интерес к работе.

Однако месяц моего отпуска подошел к концу. Деньги с продажи ноутбука тоже заканчивались, нужно было что-то делать. Но я чувствовал, отпусти я сейчас вожжи, ослабь напор, с которым я накинулся на работу, все пойдет прахом. Я слечу с волны. И вряд ли сумею прокатиться на ней вновь. Мне нужно было выиграть еще немного времени. Пару месяцев, не больше. Хотя бы закончить черновой вариант, а дальше – выдыхай: вносить правки можно и постепенно, по вечерам, после работы, например. Пара месяцев! Как их выкроить, не отвлекаясь от написания книги?

Как заядлый игрок, как опустившийся на дно жизни наркоман, я расхаживал по комнате из угла в угол, думая беспрестанно о том, где взять немного денег. И ничего не мог придумать, потому что каждый раз, когда мысли раздувались, начинали охватывать мое сознание, выдавливая из него все прочие мысли, сюжет книги начинал рассыпаться, я его терял.

Тогда я мгновенно обрывал рассуждения о поиске денег и хватался за ускользающую из рук нить истории, вытягивал ее осторожно на поверхность сознания, как рыбак – улов. Но, спасая сюжет, я уже не мог думать ни о чем другом. И так по кругу: сигарета – и я думаю о книге; еще одна – и ничего больше меня не заботит, кроме того, где разжиться деньгами. И давящая, невнятная, обволакивающая две эти мысли еще одна, третья, формулировать которую я боялся, ибо, придай я ей осознанную форму, не будет мне уже ни бестселлера, ни денег, ничего не будет. «Ты жалок и ничтожен. Ты не способен примириться с судьбой, поэтому скоро ты окажешься на обочине жизни, сопьёшься, как любой другой неудачник вроде тебя. Сколько угодно объяснений ты можешь искать, оправдывать свое бездействие мнимым действием, но взгляни трезво, взгляни объективно. Из вас двоих маленькая и хрупкая дочь степей тащит упряжку, не стеная и не плача, даже не замечая тех «ужасов», которые видятся тебе. Ты – герой сатирического романа. Васисуалий Лоханкин. А-а-а-а! Лоханкин! Герой русских писателей! Сколько еще подобных мелочей я упустил? Где еще допустил подобные ошибки?.. Мили, мили, не километры… Что еще? Да много чего, наверное. И в повседневной речи, и в постах, и везде. Всего не усмотришь, обязательно ляпнешь что-то…»

Иногда это бурлящий поток рваных размышлений на секунду прерывался. В такие моменты я мог взглянуть на себя со стороны. Похожий на умалишенного, не выпускающий изо рта сигарету, расхаживающий по комнате и беспрестанно что-то бормочущий под нос. Если бы кто-нибудь увидел меня таким, он бы наверняка принял меня за больного. Подобные откровения казались мне странными, Ведь больным я себя не считал. Да, пожалуй, и не был им в действительности. Впрочем, кто его знает. И если не был болен я, то, быть может, и те, кого мы видим возле метро и у мусорных баков, те, кто тихонько говорит ему одному только слышное и понятное, смеется, прикрывая рот рукой, или ходит кругами вокруг автобусной остановки… может быть, и они – здоровы?

Секунда проносилась, и снова:

«Муж ее подонок или нет? Пожалуй, нет. Хороший мужик, любящий и заботливый. На долю главной героини и так дерьма довольно придется… Попробовать взять еще одну кредитную карту? Рефинансировать другие долги, остатка хватит, думаю, на пару месяцев, как раз… Ты, старик, главное про динамику на забывай. Событие, развитие, штиль, событие, развитие, штиль. Горки должны быть. Баланс необходимо соблюдать… Может быть, найти какую-нибудь ночную подработку? Ну да, а писать днем. А спать – отменяется. Хотя попробовать можно. На месяц такого режима точно должно хватить, а там видно будет…»

Я ложился спать, только когда заканчивались в пачке сигареты. Мне это скоро надоело: на сон тратились драгоценные ночные часы.

И я купил сразу несколько блоков. Самых дешевых, разумеется.

Глава 18

Дверь Дилану открыла пожилая женщина.

– Да? – Голос ее скрипел, словно просачивался сквозь трещину в горле.

– Добрый день. Меня зовут Дилан Райли. Я юрист. Обстоятельства одного дела, которым я сейчас занимаюсь, привели меня в ваш город. Скажите, могу я поговорить с мистером Кевином Берчем? Я был бы ему весьма признателен, если бы он нашел время ответить на несколько моих вопросов.

Женщина внимательно разглядывала Дилана подслеповатыми глазами.

– Мой сын сейчас в школе, – сказала она. – Я жду его с минуту на минуту, но, – на лице ее отразилось волнение, – он что-то задерживается.

– Простите?

За спиной старушки послышались шаги. Вскоре в дверном проеме показался мужчина.

– Мама! Я тебе тысячу раз говорил, не подходи к двери. Зови меня.