Плохой Ромео (ЛП)

Он продолжает передвигать вешалки, его поза становится все более и более напряженной.

— Итан, — я кладу руку на его спину, между лопатками.

— Нет. — Он разворачивается и отходит от меня. — Просто, черт побери… не надо, ладно?

— Почему нет?

— Потому что, когда ты ко мне прикасаешься, это никогда добром не заканчивается. Потому что, когда ты ко мне прикасаешься, я… черт, мне на ум приходят безрассудные мысли, и мне хочется совершать безрассудные поступки, и… поэтому… просто… не надо…

Я делаю шаг вперед, и он прижимается спиной к двери шкафа. Когда я кладу руку посередине его груди, он резко вздыхает и стискивает зубы.

— Не знаю, чего ты так боишься. Я – не Ванесса.

Его лицо принимает ожесточенное выражение.

— Что ты, черт побери, знаешь о Ванессе?

Делаю глубокий вдох.

— Элисса рассказала мне о ней. И о других девушках. И об Оливии. — Он тяжело вздыхает, и я делаю крошечный шаг вперед. — Не сердись. Я заставила ее.

Его руки сжимаются в кулаки.

— И все равно она не имела права совать свой нос в чужие дела.

— Я хотела знать. — Кладу ему на грудь вторую руку и чувствую бешеное биение сердца под поверхностью. — И теперь я чуть лучше понимаю, почему ты не решаешься снова завязывать отношения. То, как Ванесса поступила с тобой – ужасно. Но я – не она. У меня с ней ничего общего.

Он смотрит на меня, остатки гнева на его лице сменяются усталым смирением. Словно этот разговор происходил в его голове уже множество раз.

— Ты не понимаешь, — говорит он. — Неважно, что ты не такая, как она. Какая-то часть меня все равно так считает и просто… ждет… что все снова полетит к чертям. Это нелогично, но я ничего не могу поделать. И как бы сильно я ни боялся, что ты причинишь мне боль, я больше сам боюсь сделать больно тебе. То, что случилось с Оливией? Я не могу так поступить с кем-то снова, в особенности с тобой.

Он думает, что пытается защитить меня, но как человек, который всю жизнь подстраивался под других, я знаю, без тени сомнения, что для него я – та самая.

— Итан, ни одни взаимоотношения не обходятся без риска, и пусть ты думаешь, что сможешь отталкивать людей вечно, я здесь, чтобы сказать тебе – ты обречен на неудачу.

Я нежно провожу руками по его предплечьям и бицепсам. Скольжу по его теплой, мягкой коже.

— Беда в том, — говорит он, не сводя с меня взгляда и нежно касаясь моей щеки, — как бы сильно ты ни вселяла в меня ужас, и как бы я ни был уверен, что один из нас – если не оба, глубоко пожалеем об этом… если и быть обреченным, то только с тобой.

Мы смотрим друг на друга несколько долгих мгновений, и как только мой взгляд проникает ему прямо в глаза, я улавливаю с точностью до секунды момент, когда он принимает решение. Я перестаю дышать, когда его пальцы в моих волосах сжимаются. Потом он наклоняется, его губы нависают прямо надо моими, сладкий теплый воздух обдает мое лицо и время останавливается.

— Нечестно смотреть на меня таким взглядом, — шепчет он. — Ни капельки нечестно.

Затем пространство между нашими губами исчезает, и он целует меня, настойчиво и требовательно. Резкий вдох, который мы испускаем, отдается невероятно громким звуком у меня в ушах. Мы целуем друг друга отчаянно, наши губы плотно смыкаются, сливаясь воедино так, словно это их предназначение, а затем размыкаются, уступая место тихим стонам.

Эффект, который он оказывает на мое тело – мгновенный и мощный, и я как могу наслаждаюсь отсутствием его футболки. Мои руки блуждают повсюду. По его широким плечам и рукам. Вдоль его спины до лопаток. Вниз вдоль боков и по животу.

Он испускает стон мне в губы и исследует меня так же жадно.

— Господи… Кэсси.

Он целует меня со всей искренностью и страстью, и, наконец-то, я чувствую это – после стольких шагов назад, мы все же двигаемся вперед. К чему-то, о чем я не имею ни малейшего представления, но само понимание того, что он открыт для опыта – лучшее чувство, которое я когда-либо переживала в своей жизни.

— Я готов делать это всю ночь. — Он выдыхает между поцелуями. — Быть вдали от тебя было так утомительно.

Каким-то образом мы начинаем отступать назад к кровати, все также целуясь, глубоко и неистово. Я крепко хватаюсь за него, когда он прижимается ко мне и начинает двигаться, медленно и настойчиво.

— О, боже. Да.

Он утыкается головой мне в шею и приникает к ней. Не прерывая своих движений, он целует меня вдоль горла и спускаясь ниже, заключает мою грудь в свои ладони.

Я выгибаю бедра ему навстречу и без стеснения хватаю его за задницу, стремясь плотнее прижать к себе.

— Черт. — Он стонет напротив моего плеча и замирает. В комнате воцаряется тишина, слышно только наше неровное дыхание.

— Что не так? — спрашиваю я, хватаясь за его плечи, пока мое сердце бешено грохочет.

— Ничего, — говорит он, все также не двигаясь. — Просто дай мне минутку. Не шевелись.

Втайне я прихожу в восторг, что оказываю на него столь сильное воздействие. Приятно знать, что наше влечение определенно взаимно.

— Поговори со мной, — просит он, опуская голову на мое плечо. — О чем угодно, что может отвлечь меня от твоего великолепного тела.