Плохой, жестокий, самый лучший

Рита бродила по городу бездумно, бесцельно. Но чаще всего оказывалась у «Лагуны» или поблизости от дома Явлегина. Иной раз даже заглядывала в спортивный клуб, где они играли в волейбол. Но Саша как сквозь землю провалился. Парни, с которыми вместе он занимался, и сами его потеряли.

Почему она до сих пор его не встретила? Почему он от неё скрывается? Сколько раз она звонила ему! Порой с чужих номеров, но, лишь заслышав её голос, Саша сразу бросал трубку.

Теперь она уж и отчаялась встретиться с ним. А приходила, наверное, по привычке. Или, может, оттого, что эти места были дороги ей, как отмеченные его присутствием. Куда ещё ей было идти? В школу? Где всё вдруг в одночасье стало чужим, неинтересным, где её дёргали, чего-то требовали… Да и не сиделось на месте. Просто невозможно было усидеть, когда внутри всё металось и рвалось в клочья. Казалось, она стремительно сходила с ума.

Дома – тоже не лучше. Как в клетке. Больно было видеть родителей и понимать, как они страдают. И где-то даже стыдно. Но быть такой, какой они хотели её видеть, Рита не могла. Сил хватало лишь на то, чтобы хоть как-то жить. А жить ей не хотелось. Потому что разве это жизнь, когда каждый день приносит лишь нестерпимые мучения и никакого просвета впереди? Но мамины глаза, мамины мольбы стали словно невидимой чертой, отделявшей её от бездны. И переступить эту черту она не могла. Пока ещё не могла…

Рита брела по скверику, кутаясь в шарф от пронизывающего ветра. В лицо летели мелкие колючие снежинки, и она жмурилась. И вдруг увидела Его. Нет, увидела позже, сначала – почувствовала. Казалось, она вот-вот налетит на непреодолимое препятствие и разобьётся вдребезги. Тотчас открыла глаза: навстречу, всего в трёх шагах, шёл Он. Вздрогнула, задохнулась.

Он бросил на неё холодный взгляд и прошёл мимо.

– Саша, подожди! – окликнула Рита.

Явлегин остановился, не оборачиваясь. Она подбежала, заглянула в лицо. Он смотрел на неё даже не холодно, а просто равнодушно. Ни удивления, ни злости, ни раздражения – ни малейшего проявления хоть каких-то эмоций не нашла она в нём, как ни вглядывалась.

– Саша, я прошу, просто скажи мне…

– Что тебе сказать?

– Почему? Ведь то, что между нами было…

– А что между нами было? Господи, да что ты из себя наивную дурочку строишь? Я тебе так скажу: за свою жалкую шкурку можешь не трястись. Вот и всё. Ну а между нами ничего не было. Ты для меня была и есть – пустое место. И достала уже звонками своими. Ни видеть тебя, ни слышать я не хочу. Въехала? Теперь иди, куда шла.

Он обошёл её, решительно и быстро зашагал дальше. А Рита стояла посреди сквера, оглушённая его словами, смысл которых медленно, точно смертоносный яд, проникал в сознание, отравляя последние крупицы разума. Пустое место… Ничего между ними не было… Он не хочет её видеть и слышать…

«Я не выдержу этого. Не переживу. Я не смогу так…» – шептала Рита, уже не в силах сдерживать слёзы.

Ей нужен был кто-нибудь, немедленно. Хоть одна живая душа, кому можно излить свою боль, ставшую непереносимой.

Спустя полчаса Рита звонила в Викину дверь. Вика хоть и удивилась, но искренне обрадовалась ей. Уже хорошо. Ещё лучше, что она оказалась дома одна.

– Привет, Маргоша. Где ж ты пропадала?

Вместо ответа Рита тихонько завыла. Не раздеваясь, осела на колени прямо в прихожей.

– Вика, – слышалось сквозь всхлипы, – я не могу так больше. Не могу. Я умираю…

– Ну, Маргоша, – лепетала Вика в растерянности.

Затем подняла подругу, помогла ей раздеться, провела в свою комнату.

– Рассказывай – что случилось?

Но Рита в ответ лишь рыдала, горько, безутешно, сотрясаясь всем телом. Наконец выдавила:

– Он… он… прогнал меня.

– Кто? Игорёк?

Рита даже притихла на секунду, посмотрела на Вику непонимающим взглядом и яростно замотала головой:

– Нет… Явлегин.

И снова разразилась плачем. Вика, подумав, отправилась на кухню, достала самую большую чашку, налила крепкого сладкого кофе и щедро плеснула в него коньяку, пожалуй, даже слишком щедро.

– На вот, выпей.

Рита обхватила чашку двумя руками и, стуча зубами о фарфоровый край, отпила глоток.

– Что здесь? – шмыгнув носом, спросила она.

– Коньяк. Хороший, не палёный какой-нибудь. Это батин, он никому его не даёт, но тебе сейчас нужнее.

Рита медленно пила кофе, ощущая, как по телу растекается приятное тепло. Вика к ней с вопросами не приставала, ждала, когда успокоится.

Допив последний глоток, Рита отдала чашку Вике. Выглядела она усталой и опустошённой, словно со слезами выплакала все силы. От коньяка в голове шумело и хотелось спать.

– Теперь говори, – подсела к ней Вика.

– Да нечего говорить. Он бросил меня, прогнал, как собаку.

– А вы разве были вместе?

Рита взглянула на подругу глазами, полными боли и отчаяния.

– Я так думала. А он сказал, что нет. – Помолчала и добавила: – А ещё сказал, что я – пустое место. Знаешь, я слушала его и даже произнести ничего не могла, да я и дышать-то не могла. Казалось, что вместо воздуха вдыхаю битое стекло… И тут… – Рита прижала руку к груди, – тут так больно… терпеть невозможно.