«Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

Студент был худым, высокого роста человеком, ходил он в полинявшей тужурке, носил русскую студенческую фуражку с синим околышем. Брюки вечно помяты, галстук висел как-то сбоку. Длинные волосы опускались сзади на засаленный воротник. В руках он всегда держал сложенный пополам портфель, наполненный брошюрами и газетами. Все прохожие обращали на него внимание, а мальчишки, бывало, кричали ему вслед: «Если у тебя нет денег, мы дадим тебе пятьдесят пфеннигов, только постригись!»

У него был такой типично студенческий вид, что по имени и фамилии его никто не называл. К нему очень шла кличка «Студент».

Встречаясь с кем-нибудь из знакомых на улице, «Студент» останавливал его и спрашивал: «А вы читали статью Ленина в «Искре»?» — и сейчас же вытаскивал из портфеля последние номера.

Познакомившись со мной, он сразу же заговорил так просто, как будто мы были старыми знакомыми.

На его вопрос о том, как протекает партийная работа в Грузии, я ответил, что революционное движение ширится, но что нет работников, не хватает литературы. Он с досадой произнес:

— Везде одно и то же! Все приезжие товарищи на это жалуются…

— Ну, а другие-то партии работают?

— Какие другие партии?

— Ну, хотя бы националисты!

— Их у нас мало. Мы не отделимся от русского рабочего движения. Мы будем вместе, ибо если Грузия моя родина, то Россия мое отечество, — ответил я.

«Студент» улыбнулся, показав свои белые зубы, и очень тепло взглянул на меня.

Я видел в своем собеседнике типичного русского студента–революционера, все помыслы которого обращены к России. Живет он только для революции, с нетерпением ждет, когда она начнется. А если надоест ждать, поедет в Россию работать нелегально. Может быть, будет там арестован, сослан в Сибирь, оттуда сбежит и снова с головой уйдет в революционную работу.

— Знают ли Ленина в Грузии? — спросил он меня однажды.

— Как же! Многие хорошо знают…

О, его как следует еще не знают! Не ценят, не понимают так, как нужно…

И «Студент», гордившийся тем, что он тоже из Симбирска, начал говорить о Ленине пламенно и увлекательно.

— Ленин большой революционер! Великий организатор рабочей партии. Он победил экономистов и ведет ожесточенную борьбу против всех оппортунистов. Он — великая сила! Что в сравнении с ним другие? Может быть, мы как-нибудь пригласим его в Лейпциг прочитать реферат. Вот тогда вы увидите, какой он!

Мне, тогда еще совсем юному студенту, было лестно, что он, как с равным, говорит со мной о партийных работниках, об Ильиче и о русском революционном движении. Я с интересом слушал «Студента».

— Теперь, когда произошло объединение Российской социал–демократической рабочей партии, — блестя глазами, продолжал мой собеседник, — рабочий класс может выполнить свою историческую миссию: уничтожить капитализм, освободить народы от политического и экономического рабства. Вы знаете, Ильич — великий организатор нашей партии. Вместе с тем он большой теоретик, дающий подлинно марксистское направление рабочему движению.

Узнав о расколе в партии, происшедшем на втором съезде РСДРП, и отпоре, данном Лениным меньшевикам, явно ведущим кампанию за ослабление партийной дисциплины, мы повели свою работу еще энергичнее. Забросив университетские дела, члены нашей группы усиленно занимались изучением революционного марксизма и пересылкой нелегальной литературы в Россию.

Отправляли мы ее по конспиративным адресам, получаемым из Женевы. Делали это различными способами. Например, устраивали в чемоданах двойное дно и прятали литературу туда. Или же сворачивали трубку из листов цветной бумаги форматом с газету «Вперед», между листами клали напечатанную на папиросной бумаге газету, а в трубку вкладывали какую-либо картинку или иллюстрацию. Отправляли, как посылку, — почтой. Жандармы думали, что трубка предназначается для сохранности иллюстраций, но получатель хорошо знал, что трубку нужно развернуть и извлечь оттуда газету.

Наша группа оказывала и материальную помощь Женевской секции, особенно, когда Ленин начал издавать газету «Вперед». С этой целью мы собирали и пожертвования от русских семейств, живущих в Лейпциге.

Помню, как-то наша группа узнала, что газете нужны средства, и решила устроить вечер–концерт.

В Лейпциге жила богатая дама, сочувствовавшая нашей партии и имевшая большие связи. Звали ее, если не ошибаюсь, Любовь Авраамовна.

К ней мы и обратились за помощью. Любовь Авраамовна охотно согласилась стать организатором вечера.

До одиннадцати часов гостей в зале было очень мало. Мы уже начали беспокоиться, что вечер не даст дохода. Но вскоре в зале собрались купцы, приехавшие в Лейпциг на ярмарку, и местные коммерсанты. Немцы особо интересовались буфетом, разглядывали бутылки и спрашивали:

— Есть настоящая русская водка? А зубровка? Налейте.

Один из русских купцов страшно обрадовался, увидев самовар, стоящий на лотерейном столе.

— Вот не ожидал, — восклицал купец, — в Лейпциге — и русский самовар! Я должен выиграть его во что бы то ни стало, я хочу в Лейпциге пить чай из русского самовара.