«Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

Самовар был разыгран так называемым «американским» способом: желающий купить самовар сообщал, какую цену он дает за него, и вносит деньги в кассу. Следующий называл свою цену, большую. Купец не уступил никому и в конце концов забрал самовар. Он ему обошелся в тысячу двести марок. Восемьсот марок мы получили от продажи билетов и буфета. Всю собранную таким образом сумму денег на второй день отправили в Женеву издательству газеты «Вперед».

Я с большим интересом расспрашивал всех, знавших Ленина, о том, каков он: мечтал повидаться с ним, поговорить.

Из Женевы в Лейпциг приехал один из моих знакомых и рассказал о том, как работал Ильич в редакции газеты «Вперед». «Когда в редакцию приходили молодые авторы со статьями, первым их встречал Ленин. Рукопись он читал тут же, не откладывая. Прочитав статью, прохаживался по комнате, заложив большой палец левой руки за жилет. Потом останавливался перед молодым журналистом и начинал разбирать статью. Каждое свое замечание он старался выразить в такой форме, чтобы не задеть авторского самолюбия. Указав, что какой-либо абзац надо поправить, тут же добавлял: «Хотя, подождите, подождите! Посмотрим!»

Снова ходил по комнате, еще раз пересматривал статью. Затем обращался к автору: «Знаете, что? Я зайду к редакторам и узнаю их мнение. Посмотрим, что они скажут…»

Вскоре возвращался и говорил: «Знаете, что? Они того же мнения, что и я. Советую вам взять статью обратно, переработать и после исправления принести снова. Непременно напечатаем! Вот так и сделайте! Извините!»

Ильич крепко пожимал руку автору и обязательно провожал его до дверей».

Естественно, что такие рассказы еще больше возбуждали во мне желание повидать Ленина. Но, к сожалению, желанию этому еще долгое время не суждено было осуществиться. Когда началась революция 1905 года, я вместе с другими студентами выехал на родину.

После того как революция была подавлена самодержавием и реакция усилилась, меня арестовали.

Два года я просидел в кутаисской тюрьме, бежал и снова выехал за границу, на этот раз уже как эмигрант.

В Швейцарии, в Цюрихе, и осуществилась моя мечта о встрече с Лениным.

…Как-то под вечер я зашел в русскую студенческую библиотеку на Universitatstrasse, чтобы обменять книгу. На стене висело объявление. В нем сообщалось, что сегодня в восемь часов вечера, в зале «Eintracht», В. И. Леннн прочтет реферат.

Стоявший рядом товарищ заметил, что я весь вспыхнул от радости, и спросил:

— Разве ты еще не видел Ленина?

— Как же! Конечно видел! — смутился я.

Очень уж не хотелось признаваться, что не видел.

— Посмотришь, что будет сегодня, как на него нападут меньшевики…

— Разве они смогут спорить с ним?

— Нет, но все-таки выступят. Есть ведь такие люди, которые любят, чтобы про них говорили: «Это он выступал против Ленина!»

К восьми часам вечера я первым прибежал в зал «Eintracht», принадлежащий клубу местной социал–демократической партии.

В. И. Ленин придавал огромное значение первой русской революции. Он видел ее исключительное по важности организующее значение для будущих революционных схваток, для грядущей победы рабочего класса. Этому вопросу он посвящал в то время большинство своих статей. Этой же теме и был посвящен его реферат.

Зал постепенно заполнялся. Было очень шумно. Многие за неимением места стояли у стен, у дверей или в проходах. Слышались обрывки разговоров:

— Вот и бундовцы пришли…

— А меньшевики-то!.. Их там целая орава!..

— Полемика будет ожесточенная! — говорили студенты и эмигранты.

Ленин, наверное, тоже уже пришел, но я его не видел. Спрашивать, где он, не хотелось, и я стал рассматривать собравшихся.

Внимание мое привлек столик, у которого сидели и пили пиво трое мужчин. Они о чем-то говорили и смеялись. Один из них держался очень непринужденно и от всей души смеялся, слушая собеседников.

— Посмотрите на Ленина, он смеется, как ребенок! — сказал кто-то позади меня.

Так это Ленин? — Я впился взглядом в Ильича, стараясь лучше разглядеть его.

Странно! Я представлял себе Ленина высоким, брюнетом, с усами и подстриженной бородкой, с длинными волосами, непременно в пенсне, статным и гордым. А он был среднего роста. Его красноватое, монгольского типа мускулистое лицо, сперва не привлекало внимания. Но стоило всмотреться в его блестящие, золотистые глаза, полные внутренней силы и энергии, как сразу чувствовалось, что это человек необыкновенный. Его высокий сократовский лоб был исключительно красив. Хотелось долго смотреть на него.

Ленин сидел и запросто разговаривал с товарищами.

В переполненном зале стоял гул голосов. Пришли все — и старые и новые эмигранты, большевики, меньшевики, бундовцы, социалисты–революционеры, анархисты и представители других партий.

При появлении «лидера» какой-либо партии начиналось шушуканье.

— Это известный бундовец, он будет выступать сегодня!..

— А этот такой полемист, что его ничем не удержишь! Любит много говорить, но все без толку…

— А тот, что пошел в ту сторону, — эсер. У него что ни слово, то цитата!..

— А вот и Дан!

— Я думал, что он старик, оказывается, — молодой.