«Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

В разговорах бернские товарищи передали следующее: Ленин получил телеграмму из Женевы, в которой группа товарищей просила его отложить отъезд еще на два дня, так как многие собираются выехать с ним, только Ленин не согласился ждать.

— Я знаю, — сказал он, — что все придут к этому заключению, а времени у нас нет.

В Цюрихе остановились на несколько часов. Цюрихская эмигрантская публика встретила враждебно. Нам кричали с перрона:

— Изменники! Предатели!

Мы не подходили к окнам и не отвечали. Так советовал Ленин.

С Цюриха с нами поехал тов. Платтен, секретарь швейцарской социал–демократической партии.

Лицо Ленина было беспокойно и угрюмо. Его глаза скрылись в ресницах. Молчал, не разговаривал.

Через несколько часов переехали германскую границу.

Нас встретили бледные лица немцев с тусклыми глазами с беспокойным и нервным выражением. Как разъяренный медведь в берлоге, боролся народ. Надежда на победу никогда его не покидала.

Не знаю почему, но, очутившись на немецкой территории, я ощутил какой‑то страх. Какая‑то дрожь пронеслась по телу. Почувствовал, как будто нахожусь в плену у героев в сказочной стране.

Был вечер. Скоро прибыл поезд. Для нас был прицеплен один мягкий вагон. В этом вагоне мы проехали всю Германию при запертых дверях.

— Запломбированный вагон!

Ни на какой станции не останавливались, только в Берлине стояли почти целый день.

Очень надоело сидеть в запертом вагоне. И только когда мы из вагона перешли на шведский пароход, стало легко, и лица прояснились.

Пароход был товарный. На палубе его помещалось два ряда товарных вагонов.

Пассажирами были только мы. Рассеялись по палубе. Смотрели вдаль.

Молодежь собралась группой и начала петь. «Марсельеза» сменялась карманьолой, карманьола — «Интернационалом».

Хотя пароход был большой и порядочно нагруженный, но, вследствие волнения моря, сильно качался. Было заметно, как все сдерживались, чтобы миновать морскую болезнь.

Кажется, это и было причиной того, что Ленин так яростно шагал по палубе.

Волнение усиливалось. На палубу забросило одну волну, которая забрызнула Ленина.

— Вот вам, Ильич, первая революционная волна с берегов России, пославшая вам поцелуй…

Ленин смеялся и платком очищал с себя брызги пены. Пароход разбивал волны и приближал нас к берегам Швеции. Показался город Мальме. Пристали к берегу.

В ту же ночь выехали в Стокгольм и к утру были уже там.

В Стокгольме ожидали нас местные социал–демократы. Нас приняли в лучшем ресторан–отеле.

После закуски собрались в гостиной. Здесь уже успели собраться представители местных социал–демократических организаций.

Устроили маленький банкет. Произнесли речи представители левого крыла социал–демократии, газеты «Politiken»' и других социал–демократических организаций.

Поздравляли с революцией, желали благополучного ее окончания. Им отвечали Ленин и Зиновьев.

Здесь уже переменилось лицо Ленина. Глаза блистали, он отдавал распоряжения, спешил. Просил местных товарищей, чтобы они устроили нашу поездку в тот же день.

Писал телеграммы в Петроград. Послал одну телеграмму и Чхеидзе, подписанную Миха и мной, чтобы он со своей стороны принял бы все меры, чтобы нас не задержали при въезде в Россию.

Нас окружили корреспонденты. В тот день по случаю приезда Ленина был выпущен специальный номер «Politiken», с портретами Ленина и его биографией.

«Politiken» («Политика») — газета шведских левых социал–демократов. Ред.

Внимание корреспондентов было обращено на Миха Цхакая, как на старейшего из нас. Я подробно рассказывал корреспондентам его биографию, про его нелегальную работу, про его аресты, преследование и т. д. Особенно подчеркивал, что он является основателем грузинской социал–демократической партии и, преследуемый самодержавием, десяток лет находился в эмиграции. Теперь снова возвращается в Грузию, чтобы стать во главе грузинской социал–демократической партии.

Только Миха находил все это лишним и останавливал меня.

Из Стокгольма выехали в тот же день.

До самого Питера мне пришлось ехать с Лениным вместе в одном купе.

Как только мы расположились в купе, Ленин достал кипу газет, улегся на верхней полке, зажег электричество и начал читать газеты, которые ему достали в Стокгольме товарищи.

Я улегся на противоположной полке и следил за тем, как Ленин быстро пожирал глазами газеты.

Нужно сказать, что сведения о ходе русской революции мы могли иметь в Швейцарии только из газетных телеграмм. И лишь в Швеции мы имели возможность прочитать русские газеты.

В купе было тихо и уютно. Слышно было только шуршание газет и восклицания Ленина:

— Ах, канальи!.. Ах, изменники!..

Мы знали, что это относится к Чхеидзе или Церетели, по поводу той или иной речи, и мы улыбались про себя.

— Прихвостни!.. Изменники!.. — снова слышен был голос Ленина.

— Нет, это слово «социал–демократ» так опротивело, так опошлилось, что стыдно носить это название… — обратился он к нам с горящими глазами.

Снова перевернулся на другую сторону и продолжал читать. Долго он еще возился так с газетами.

На другой день, когда пили чай и супруга Ленина угощала нас бутербродами, Ленин сказал: