Площадь Мужества

«Как же тут красиво», – первое, что пришло в голову Самохвалову, едва он выбрался из подземки на улицу.

Вокруг не было ровным счетом ничего особенного. Руины жилых домов. Жалкие остовы торговых палаток. Приземистый забор из бетонных плит, над которым виднелись железнодорожные вагоны. Там проходила линия Финляндской железной дороги. С покосившихся столбов сиротливо свисали провода. Обычная, ничем не примечательная картина.

Зато повсюду, насколько хватало глаз, лежал чистый, свежий, девственно-белый снег.

Судя по календарю, который в метро старались вести все двадцать последних лет, сейчас на дворе было самое начало ноября. Но климат в мире, пережившем Рагнарек, стал суровым. Снегопады начинались уже в середине октября, а заморозки – и того раньше. К последнему месяцу осени снег, как правило, уже ложился. О таком явлении, как бабье лето, жители метро уже забыли, и даже многие люди, родившиеся до войны, с трудом могли объяснить, что это такое.

Снегопад еще не закончился, с небес на землю, кружась в изящном хороводе, спускались крохотные белые мухи и присоединялись к тысячам своих сестричек. Природа бережно укрыла рыхлой пуховой периной уродливые руины, ржавые остовы автомобилей и скелеты людей, навечно запертых в них. Снег сгладил все углы и неровности. Сейчас развалины великого города на берегах Невы не навевали такой тоски, как осенью, в разгар унылых холодных ливней. Именно поэтому картина, открывшаяся перед Димой, наполнила душу светлой радостью.

Парень замешкался у выхода из метро всего на пару секунд, но этого хватило, чтобы схлопотать легкую оплеуху от Псарева.

– Димон, не зевай! – промычал сталкер сквозь маску респиратора.

Тот кивнул, взял наизготовку «Бекас» и, проваливаясь в сугробы где по колено, а где и глубже, зашагал следом за товарищами.

Теперь, когда пришлось идти по свежим снежным заносам, с трудом выдирая ноги из рыхлых, рассыпчатых капканов, радости в душе Димы поубавилось. Снег уже не очаровывал, а раздражал. Снежинки, крутившиеся в воздухе, норовили опуститься прямо на стекла респиратора, заставляя Диму поминутно их протирать.

* * *

Данила вынужден был признать, что, оказавшись на поверхности, Дима-Салага начал вести себя уверенно, грамотно, почти профессионально. В метро парень смотрелся откровенно жалко, озирался по сторонам, словно загнанный зверь, и старался ни на шаг не отходить от своей боевой подруги.

«Игнат, вроде, мужик серьезный. На кой ляд ему этот клоун?» – терялся в догадках северянин, искоса поглядывая на Диму.

Но вот маленький отряд вышел в город, и Салага на глазах преобразился. По рыхлому снегу шел быстро, бдительности не терял. Не оставалось сомнений: на поверхности парень – не новичок.

«Значит, все трое – ребята тертые. Задача усложняется», – поглядывая то на Игната, то на его друзей, подумал караванщик.

* * *

– Идем четко по трамвайному маршруту, – сказал Данила в самом начале их пути.

«Трамвайные пути – отличный ориентир, – отметил про себя Дима. – Точно не заблудимся».

Отряд вышел из вестибюля Выборгской, и вскоре парень с ужасом осознал, что они не найдут трамвайные пути. Да какие там рельсы! Под таким слоем снега можно было не заметить даже упавший фонарный столб или поваленное дерево.

«Как он собирается следовать трамвайным маршрутом?» – терялся в догадках Самохвалов.

Страх медленно, но верно охватывал душу юного сталкера. Что они знали про Данилу? Караванщик из Северной Конфедерации. Пришел вместе с большой группой челноков. Ушел на станцию врачей и пропадал там полдня. Слова его охотно подтвердила медсестра Лина. Вот, собственно, и все. Караванщик явно не слишком умен, раз умудрился влезть в такие страшные долги. И вообще ветреный тип.

Можно ли доверять такому проводнику? Вопрос повис в воздухе.

Пока что их цели совпадали. Даниле нужно было вернуться домой. Путь сталкеров лежал туда же. И все же…

Смутное беспокойство мучило Диму. Во время короткого привала он хотел пошептаться с Соней, но та лишь нетерпеливо отмахнулась. Не городи, мол, ерунды. Тогда юноша подсел к Псареву.

– На фига Даниле рельсы? – опасения Димы позабавили Игната. – Да тут кроме них ориентиров до хренища. Провода. Знаки дорожные. И эти. Как их. Таблички остановок. Разуй глаза, Самосвал. Тут и слепой дорогу найдет, хых.

Тот огляделся. Да, все именно так и было. Прямо над его головой болталась табличка «Лит_ _ская у_ _ца». Уцелели даже номера трамваев, ходивших по Лесному проспекту: 20, 38, 61. Хоть провода и оборвались много лет назад, маршрут трамвая по ним определить было несложно. А главное, никаких других вариантов пока просто не наблюдалось. Один-единственный проспект, прямой, как стрела, исчезал вдали. Ни крупных перекрестков, ни параллельных магистралей. Иди себе прямо и в ус не дуй.

«Вот я олух. Напрасно человека подозревал. Не такой же он дурак, чтобы в двух соснах заблудиться. А тут именно так».

Вопрос, стоило ли в таком случае оплачивать долги караванщика, оставался для Димы открытым. Но он решил, что это уже не его ума дело.