Площадь Мужества

Привал закончился. Отряд двинулся дальше. Никаких странностей в поведении Данилы заметно не было.

«Почудилось», – подвел Дима черту под всеми волнениями и переживаниями.

Проводник тоже перестал на него оглядываться. Видимо, понял, что за тыл можно быть спокойным. Это весьма польстило самолюбию Самохвалова.

* * *

Опасения Димы относительно караванщика лишь позабавили Псарева. Ну, каких, в самом деле, сюрпризов можно ждать от человека, который возвращается домой?

Данила делал свое дело на совесть. Спокойно, уверенно вел отряд по Лесному проспекту. Не метался, не паниковал, легко и непринужденно отыскивал ориентиры, на усталость не жаловался. Из непутевого караванщика вышел отличный проводник.

Отряд миновал станцию метро Лесная. Среди руин Пес разглядел приземистый вестибюль, лишенный каких-либо архитектурных изысков.

«Если бы не этот чертов Размыв, прошли бы к северянам напрямик», – с сожалением подумал Псарев.

Природно-техногенная катастрофа, случившаяся в 2013 году, получила у жителей метро название «Размыв-два».

Первый Размыв произошел в 1995 году из-за плывуна, главного врага метростроевцев. Всему виной была очередная спешка: в 1970-е годы метростроевцы торопились открыть Площадь Мужества, первую в мире односводчатую станцию глубокого заложения, и проложили туннели через водоносные пески. Двадцать лет сотрудники метрополитена боролись с грунтовыми водами, поступавшими в туннели, но все усилия оказались тщетными. Четыре станции метро, от Девяткино до Площади Мужества, до 2004 года работали как обособленная мини-линия… Дальше пассажирам приходилось ездить на автобусах[10].

Размыв-два был еще масштабнее. Ядерные взрывы потревожили подземные реки, сдвинули с места массы песка и супеси, которые в считанные часы уничтожили и новые туннели, построенные в конце 1990-х, и станцию метро Лесная в придачу.

Игнат Псарев не видел первого Размыва. Когда он родился, красная линия уже функционировала нормально. Зато он помнил рассказы отца и деда. Они каждый день девять лет подряд героически штурмовали наземный транспорт по пути на работу…

«Какое счастье, что я эту жесть не застал», – размышлял тогда маленький Игнат.

Зато он стал свидетелем давки, на фоне которой померк даже печально знаменитый московский «эффект Выхино». В тот день, когда сотни тысяч людей, напуганных воем сирен, ринулись искать спасения в метро…

Пес тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Сейчас от него требовались предельная собранность и концентрация. Они шли по сравнительно безопасным местам, где постоянно шныряли караваны, но не стоило недооценивать те угрозы, что таили в себе мрачные руины спальных районов.

До пересечения Лесного проспекта с улицей Кантемировская маршрут движения отряда был настолько прост, что Игнат даже заскучал. Но вот остались позади жилые кварталы. Началась зона пустырей, разросшихся парковых зон и дорожных развязок. И почти сразу сталкер почувствовал тревогу. Местечко здесь было жуткое, не лучше Пискаревки. Тоже кладбище, если подумать. Только вместо гробов – автобусы.

Здесь, у въезда на улицы Политехническая и генерала Карбышева, скопилось несметное количество автотранспорта. Северянам было недосуг растаскивать грузовики и легковушки, сбившиеся в гигантскую кучу-малу, словно первоклашки на перемене. Для караванов проделали проход, а все остальное оставили гнить. Никакой пользы выжившим эта груда металлолома принести уже не могла.

– Хорошо, что снег присыпал, – заметил Данила во время второго привала, указывая на остовы автомобилей. – А то идешь мимо – и душа в пятки. Эти таращатся… Скелеты.

– И че такого? – хмыкнула Соня. – Че скелетов-то бояться? Они ж мертвые.

Проводник, до этого ни разу не сказавший девушкее ни одного резкого слова, процедил в ответ сквозь зубы:

– Че такого, че такого. Ишь, какие мы смелые. А ты попробуй, прогуляйся тут весной. Когда все эти, мать их, подснежники появляться начинают. И ты увидишь… Эти черепа, торчащие из окон автобусов. А щас, блин, конечно, легко храбриться.

Караванщик сплюнул на снег и отвернулся.

Соня вздохнула, потупилась и отсела от Данилы подальше.

Дима смерил проводника тяжелым взглядом. Он терпеть не мог, когда кто-то грубил его девушке. Пусть даже Соня этого и заслуживала.

– Однако холодает, – заметил Псарев, поежившись. – Еще немного – и мы повторим судьбу генерала Карбышева. И как раз на улице его имени, хех.

Никакой реакции от спутников не последовало. Игнат понял, что «молодняк» ничего не знает о судьбе героя Великой Отечественной войны Дмитрия Михайловича Карбышева, которого немцы поливали на морозе водой, пока генерал не превратился в ледяную статую. Пес лишь рукой махнул. Что, мол, с вас взять, неучи.

Сталкеры попили горячего чая из термоса, взбодрились. Можно было идти дальше.

– Выдвигаемся! – скомандовал Игнат и решительно отправился вперед мимо свалки ржавых автомобилей.

Игнат скелетов не боялся. Он давно привык встречаться глазами с пустыми провалами глазниц полуистлевших черепов. Не мертвецов, живых стоило опасаться, не важно, людей или зверей.