Площадь Мужества

Вдруг из сплошной снежной круговерти, в которой потонули дома, столбы и прочие ориентиры, раздалась автоматная стрельба.

Не теряя ни минуты, Соня вскинула карабин и ринулась в ту сторону, откуда прозвучали выстрелы. Каждый шаг превращался в пытку. Но она продолжала упорно пробиваться вперед. Дима несколько раз окликнул девушку, но она не разобрала ни слова. Да и не прислушивалась к его зову. Ничто на свете не могло остановить Соню Бойцову. Сквозь ураганные порывы ветра она рвалась на помощь Псу.

И тут, словно по мановению волшебной палочки, буран прекратился.

Если бы девушка не видела своими глазами, как жуткая метель утихает, ни за что бы не поверила, что это может происходить так стремительно.

Снегопад пошел на убыль. Ветер в считанные секунды ослаб, а потом и вовсе прекратился.

Соня увидела перед собой небольшой сквер. Среди деревьев торчал ствол артиллерийского орудия. Видимо, часть военного мемориала. Площадь обступали однотипные серые здания, в нижней части одного из них Бойцова заметила привычные стеклянные двери с выцветшими наклейками. Вход в вестибюль станции метро. Вместо стекол торчали листы фанеры или доски, но перепутать все равно было сложно.

«Площадь Мужества. Точняк… Дошли все-таки», – пронеслось в голове девушки.

Она огляделась. Дима, проваливаясь в сугробы по пояс, спешил к ней. Ружье он держал над головой. Но ни Данилы, ни Игната видно не было. Сталкер и проводник исчезли без следа, растворились в снежной круговерти. Напрасно Соня озиралась по сторонам. Ни единой зацепки. Все следы, если они и были, скрылись под толщей снега. Они остались одни. Совершенно одни в огромном, страшном внешнем мире, где на каждом шагу подстерегала смертельная опасность.

– Трындец… – выдохнула девушка, обхватила голову руками и глухо застонала.

С каждой минутой Соня и Дима понимали все яснее, как же крепко они влипли.

Двери станции Площадь Мужества были наглухо заколочены. Если во владения северян и можно было как-то проникнуть, то путь туда знал лишь один человек. Данила. Но он исчез.

Вокруг – ни души. Только густые разлапистые ели посреди обширной площади. Только унылые руины торговых центров. Только хмурые небеса над головой. И тоскливое завывание ветра… Больше не было слышно ни звука.

Пес, единственный человек в их отряде, кто знал тайны поверхности и умел с этими тайнами бороться, тоже сгинул в снежной круговерти.

У Сони и Димы имелись только дробовик, карабин и десятка три патронов к ним. Сменных фильтров для респираторов – по одному на человека. Мало для того, чтобы выжить на поверхности. Даже для того, чтобы вернуться назад. А мороз крепчал. Наступал вечер. Зубы девушки уже давно начали отплясывать мазурку. В любой момент мазурка могла перейти в чечетку.

– Пошли обратно, – сказал Самохвалов после того, как ребята провели ревизию вещмешков.

– Куда? В Оккервиль? – огрызнулась Бойцова.

– Нет. На Выборгскую, – последовал ответ. Никаких других вариантов парень не видел. Он помнил карту города в самых общих чертах. В теории станции Пионерская и Черная речка были ближе. Но Дима понятия не имел, какие там находятся общины. С Выборгской все, по крайней мере, было ясно.

– Ага. Канешна. Опять тот же путь, щас! Не пойду, – проворчала в ответ замерзающая девушка.

Дима спорить не стал. За то время, что они были вместе, юноша отлично разобрался в характере подруги и знал, что иногда лучше не придавать значения тому, что она говорит. Просто делать дело. Не обращая внимания на ворчание Сони, парень решительно взял ее за руку и повел обратно, по своим же следам. Туда, где у въезда на площадь громоздилась куча мала из разбитого автотранспорта.

– Дим. Ну, Дим! Отпусти, – вяло сопротивлялась девушка. – Мы не дойдем, Дим.

Юноша не слушал Соню. Он четко понимал одно: стоять на месте смысла нет, они просто замерзнут. Значит, надо было двигаться. А куда идти – дело десятое.

Выбиваясь из сил, проваливаясь в рыхлый снег, Дима и Соня пересекли площадь, миновали сквер Блокадников. Каждый шаг давался ребятам с огромным трудом. Ружья, которые и так весили немало, казались сейчас чугунными. Но бросить их было нельзя, тогда Дима и Соня остались бы совершенно беззащитными. Заледеневшие пальцы почти не сгибались. Ноги заплетались. Снег забивался в малейшие щелочки, сыпался за воротник, забивался в стволы ружей. Сил на то, чтобы вытряхивать его, у ребят уже не было. Через каждые десять-двенадцать шагов кто-то из них падал, и тогда второму приходилось вытаскивать товарища из снега, помогать встать на ноги.

– Дим, не надо, а? Давай просто ляжем, полежим. В снегу так хорошо, – бормотала Соня. Она брела вперед на автопилоте, почти ничего не соображая.