Площадь Разгуляй

— Баушка! Баушка! — перебил ее начальник конвоя. — Вы здесь агитацию не разводите!…

— Не скандальте, сказал примирительно до сих пор молчавший военный с тремя ромбами в петлицах… — Вот, Вы, мадам, подпишите лучше обязательство конвою, что больше мальчиков сюда не пустите!… И кончите миром…

— Да, да! — встрял начальник конвоя: — Это еще мы гуманные очень, так требуем. В другой раз может оказаться для вас хуже!

Подпишите, пожалуйста, бумагу… Вот здесь.

Бабушка, к удивлению, бумагу молча подписала. И, забрав нас, покинула вахту. Когда мы шли к платформе и ждали поезда, к нам вдруг подъехали машины. Их них вылезли семеро командиров и с ними знакомый, что предложил подписать обязательство. Они извинились, попросили Бабушку сесть на лавочку у будки дежурного, окруженную кустами акации. Сели во–круг, вплотную к ней, опустившись кто–то на корточки. И шофер сфотографировал их «лейкой» на память! Бабушка улыбалась. Командиры тоже. Снимок, наверное, получился отличным: сияло солнце, сияли глядящие в объектив. Вообще все во–круг сияло! И в этом вселенском сиянии тысячи пришибленных бедой людей–рабов строили канал. А сияющие улыбками командиры, по всему, заставляли их работать… Интересно, а с рабочими–заключенными они так же вежливы, как с моей столетней прабабушкой?…

Наконец, командир с тремя ромбами пожал бабушке руку, но тоже предупредил:

— Пожалуйста, не разрешайте внукам забираться в такие вредные для них места. Вы же опытный человек — такую жизнь прожили!.. А за фотографию — спасибо!..

Мы попрощались. И… через три дня снова поехали искать с

Алькой Михаила Ивановича. Только уже теперь не в Лобню…

* * *

Снимок и впрямь получился отличным. Лет через тридцать я и сын мой Александр увидели его в семейном альбоме на даче коллеги моего по Объединённому учёному совету Госстроя СССР профессора Александра Николаевича Комаровского.

Давно покровителя моего, ментора, приятеля даже. Заведующего Кафедрой атомных реакторов одного из ведущих строительных Вузов страны — МИСИ имени Куйбышева. А тогда — много лет назад… — «одного из военных с тремя ромбами», предложившего Бабушке подписать помянутое обязательство. И сфотографировавшегося с нами. О нём, «о крупнейшем учёном и государственном деятеле», — кому интересно, — столбец в любой энциклопедии планеты…

Часть II МОСКОВСКИЕ ПЕРЕУЛОЧКИ

…И ты можешь лгать, и можешь блудить,

И друзей предавать гуртом!

А то, что придется потом платить,

Так ведь это ж, пойми, — потом!

Но зато ты узнаешь, как сладок грех

Задолго до горькой поры седин.

И что счастье не в том, что один за всех,

А в том, что все — как один!..

Александр ГАЛИЧ

Глава 59.

Из–за наших с Аликом бестолковых поисков дней десять не видел Степаныча. И теперь бросился к нему: от Бабушки знал, что он целую неделю лежал на обследовании в своей больнице у Солянки, сильно похудел, осунулся — сам на себя не был похож. Меня он встретил в комнате своей общаги, опираясь на палочку, — маленький какой–то, сгорбленный, жалкий…

Пока я раскладывал Бабушкины и Катерины Васильевны гостинцы по коробкам, а потом коробки эти запихивал под его койку, старик маялся и все ждал лечь. А ему двигаться надо было — я это знал. Поэтому предложил пройтись — проводить меня, с тем, конечно, чтобы заманить его на Брюсовский к тете Кате. Он согласился, надел на негнущиеся ноги откуда–то взявшиеся у него новые штиблеты, натянул пальтецо и, опираясь на меня и на палку, спустился вниз. Мы шли по Большой Лубянке, останавливаясь у киосков с газировкой: Степаныч много, жадно пил.

И в разговорах свернули в Варсонофьевский переулок.

Он очень нравился мне своей ухоженностью. Ею в Москве отличаются некоторые городские уголки и даже целые улицы в центре, занятые сплошь каким–нибудь одним солидным ведомством. Вот и здесь, в Варсонофьевском, было чисто, тихо, уютно. По обе стороны, вплотную к тротуарам, стояли бывшие купеческие особняки и дома городской знати, хорошо сохраненные занявшими их учреждениями. Фасады домов, после очередного сезонного косметического ремонта, выглядели только что построенными и свежеокрашенными. Окрашена заново была и заглушенная плотными деревянными панелями решетчатая стальная ограда на каменном основании у дома № 9, и автоматические ее ворота, за которыми располагалась большая автобаза какого–то учреждения. Ворота то и дело раздвигались, впуская во двор после проверки очередную машину или выпуская ее в переулок. В эти краткие секунды раздвижки в глубине уютного, чистого двора, заставленного большей частью легковыми автомобилями, можно было успеть разглядеть окруженные деревьями дома, тоже будто только построенные.