Площадь Согласия

Освоившись в темноте, Артем присел рядом и вздохнул. «Зачем она попросила о встрече?» — чувствуя вину, терялся он в догадках. Какую вину? Возможно, все дело в том, что знал он гораздо больше своей беременной жены.

— Расскажи мне, что знаешь, — неожиданно для себя самой попросила Тамара. — Что случилось на практике?

— Понимаешь, — тщательно взвешивая каждое слово, начал Артем после долгой паузы. — Он действительно не получал наших писем, да еще и приболел в придачу. Рядом, кроме Лиды, никого… Не знаю, как тебе объяснить… Он ведь мужик и…

— Ладно, это я уже поняла, — перебила его Тамара: подробностей (почему, как и что?) слышать не хотелось — на душе и так было нехорошо. — Что дальше?

— После телефонного разговора пошел на почту, и там подтвердили, что в его адрес приходило много писем. Они даже фамилию его запомнили. Принялись искать и оказалось, что девушка, жившая в одной комнате с Лидой, забирала его письма прямо на вахте. К тому времени она уехала, но письма остались в тумбочке… Темная, конечно, история.

— Все это я уже слышала, — вздохнула Тамара.

— Том, ну что ты хочешь от меня узнать? — развел он руками. В пробившемся сквозь ветви лунном свете на пальце Артема блеснуло обручальное кольцо. — Лешка сам не в себе: ты ни видеть, ни слышать его не желаешь, твои приятели не отходят от тебя ни на шаг. Он даже мне ничего не говорит, молчит в основном. Варится в собственном соку. Ну ошибся, ну переспал раз, с кем не бывает! Так угораздило ж ее… Я только сегодня узнал, что неделю назад ректор вызвал его прямо с занятий и отвез в ЗАГС заявление подавать… — сообразив, что ляпнул лишнее, Артем осекся.

«Значит, заявление уже подали, — закрыла глаза Тамара, чувствуя, как сознание начинает туманить очередная обида. — К чему тогда этот разговор? За что теперь бороться?»

— И когда свадьба? — как можно спокойнее спросила она.

— В конце июня, — буквально выдавил он из себя. — Сразу после защиты диплома. Том, я тебя понимаю, но только я и его понимаю: чтобы про нас с ним ни говорили, ребенок — это не просто так… Подожди немного, все утрясется…

«Никакой ребенок не сможет удержать мужчину, если он не любит женщину, — вспомнились ей вдруг слова доктора. — Получается, он и ее любит?»

— Я пойду, Артем, — не дослушав, Тамара встала со скамейки. — Инночку береги.

— Подожди, — поднялся он следом и, приблизившись, обнял ее за плечи. — Прости его, — попросил он. — Давай я завтра расскажу ему о твоем приезде, вы встретитесь и обо всем спокойно поговорите.

— Не стоит, — мягко отстранила его руки Тамара. — И о том, что приезжала, забудь: так, минутная слабость. Извини.

— Ну не могу я тебе всего рассказать! — неожиданно воскликнул Артем. — Об одном прошу: потерпи и не сотвори никаких глупостей.

— Каких глупостей? — подняла недоуменный взгляд Тамара.

Почему-то первой пришла на ум мысль, что Артем что-то знает о ее беременности.

— Ну, не знаю: нервы побереги…

— Ах, ты об этом, — усмехнулась она. — Не волнуйся, руки на себя накладывать не собираюсь. Все, Артем, теперь все, — повернулась она к выходу из беседки.

— Я провожу до остановки.

— Не надо. Не маленькая, сама дойду.

— И все-таки я расскажу Леше, — твердо решил он. — А ты утихомирь своих оруженосцев.

— Это не оруженосцы, это друзья, — поправила его Тамара. — Я даже не подозревала, что у меня такие друзья. А Лешу не надо тревожить. Ты сам только что сказал: ребенок — это серьезно… И я это как никто понимаю… Все, прощай.

…Незаметно пролетел еще один ничего не изменивший месяц, за время которого Тамара тщательно готовилась к моменту, когда навсегда покинет стены института. Иногда она по-прежнему долго не могла уснуть, но уже не комкала подушку и не пыталась с ее помощью заглушить рвущий душу плач. Обида словно застыла, закостенела внутри, а сознание постепенно отодвигало и отгораживало глухой стеной все, что связывало ее с прежней жизнью.

Внешне она оставалась собранной, спокойной и невозмутимой. Решив, что ситуация с Радченко более-менее разрешилась, приятели ослабили свою опеку, все чаще оставляли ее одну, а так как рядом не было ни Инночки, ни Ляльки, никого, кому можно было довериться, Тамара окончательно научилась жить сама в себе: задавала вопросы, отвечала на них, мечтала, увязывала свои грезы с реальностью.

Постепенно она привыкла к этому состоянию: надеялась только на себя и претензии предъявляла лишь к себе самой. Как ни странно, то, что тетя Аня находилась от нее на приличном расстоянии, Тамару даже радовало. Она сама должна во всем разобраться и подвести финальную черту под прошлой жизнью.

Чтобы ни у кого не вызывать подозрений, в Минск Тамара больше не ездила да и писем не писала. Зато часто звонила как тете Ане, так и родителям. И дома появлялась чаще обычного. Состояние, в котором она находилась, слава Богу, больше никак не проявлялось: никаких головокружений, никакого токсикоза, разве только грудь увеличилась да совершенно неожиданно появлялась неодолимая усталость. Да и надежды на то, что врачи допустили ошибку в диагнозе, не осталось: то, что могло бы доказать обратное, так и не случилось.