Плоть и кровь

Женщина резко обернулась. Она выглядела очень молодо и скорее всего была матерью Бакстера, потому что тот очень походил на нее. Сине-зеленые глаза проследили за моей рукой, и женщина в ужасе застыла. Белый хлопок платья намок и плотно облегал ее тело: слишком полные груди, пурпурные соски, небольшой животик с ямочкой пупка, очертания белых кружевных трусиков, сквозь которые просвечивали волосы на лобке.

— Боже! — воскликнула она, однако не двинулась с места. Она все еще прижимала мальчика к груди, а тот смеялся, пытался вырваться и бултыхал ногами в воде.

Девочке было около двух с половиной лет. Крохотная, пухленькая, рот раскрыт от удивления. Белые волосы собраны в хвостик на макушке, к животу прилип песок… Ветер окреп до такой степени, что деревья на скалах зашелестели листвой, а волны шумно ударялись о берег.

— Бакстер, — произнесла женщина дрожащим голосом, — только посмотри, что делает Сейдж. Вы, ребята, меня когда-нибудь доведете. — Все еще держа сына на руках, она двинулась к малышке, споткнулась, упала и уронила Бакстера. Тот набрал полный рот песка, от чего начал кашлять и кричать.

Я поспешил к Сейдж и услышал, как женщина сказала:

— Господи, какая же я дура!

* * *

Я подоспел к малютке в тот момент, когда она упала на спину, нахлебалась воды и расплакалась. Едва я подхватил ее, как она сразу же прекратила всхлипывать и засмеялась. Дотронулась до моей губы крохотным пальчиком. Снова захихикала и ткнула меня в глаз.

— Привет, кроха, — сказал я.

Она продолжала хихикать и тыкать пальчиком мне в лицо. Я взял ее пальчик и не выпускал из своей руки. Это ей тоже показалось смешным.

Я отнес Сейдж к светловолосой женщине. Рот Бакстера был уже очищен от песка; мальчишка криво улыбался. Потом уставился на меня и, погрозив мне кулаком, заявил:

— Рыбы нет.

— Он считает, что рыбачил, — объяснила женщина. — А вы виноваты в том, что он ничего не поймал.

— Извини, я не догадался, — сказал я Бакстеру. Тот нахмурился.

— Рыбак, тоже мне. До сих пор не могу поверить… Раньше ничего подобного он не откалывал.

— Дети все такие, — сказал я. — Всегда придумают что-нибудь новое.

— Нет рыбы, — настаивал Бакстер.

— Лыбы, — повторила за ним Сейдж.

— И у тебя есть свое мнение на этот счет, маленькая шалунишка? — Женщина наклонилась и посмотрела на обоих детей. — Глупо, очень глупо. Вы оба вели себя глупо, ясно?

Ответа не последовало. Бакстер сразу сильно заскучал, а внимание его сестры привлек песок под ногами.

Женщина продолжала:

— Вы совершенно неуправляемые. Там ведь акулы, они могли вас съесть. Акулы! — Она повернулась ко мне. — Правда ведь?

До того, как я успел ответить, она повторила:

— Акулы! Они бы съели вас!

Бакстер улыбнулся еще шире. Если не считать нескольких царапин от песка, он выглядел совершенно невредимым.

— Тебе кажется это смешным? Тебе бы понравилось? Быть съеденным акулой? Чтобы она сжевала тебя, как биг-мак? Тебе бы хотелось быть биг-маком?

— Ничего бы у нее не вышло, — заявил Бакстер, — это я бы ее съел!

Девочка засмеялась.

— Вы просто несносны! — сказала женщина. — Вы оба просто несносны!

Выпрямившись, она скрестила руки на груди, от чего ее соски стали похожи на боеголовки от торпед. У нее был немного осипший девический голос, красивая белая кожа в веснушках. Казалось, ей только исполнилось двадцать. Полные мягкие губы, изящный подбородок, длинная шея и огромные сине-зеленые глаза под выщипанными бровями. Никакой косметики, кроме экстравагантного красного лака для ногтей на руках и ногах.

— Чертова акула, — сказал Бакстер.

— Челтова акула, — повторила за ним малышка.

— О Господи, — вздохнула женщина, беря каждого ребенка за руку и качая головой. Она дышала тяжело и быстро, хотя ее грудь едва шевелилась. Слишком большая и упругая для такого стройного тела. Да, скальпель хирурга воистину способен творить чудеса.

Не думаю, что я чересчур откровенно ее разглядывал, но она внезапно поняла, что стоит практически обнаженной — мокрое платье облегало ее, словно вторая кожа. Женщина понимающе улыбнулась, провела рукой по волосам и посмотрела мне прямо в лицо. Я с трудом отвлекся от изгибов ее тела. Теперь в больших сине-зеленых глазах я заметил прожилки янтарного цвета.

Незнакомка, вновь улыбнувшись, смерила меня оценивающим взглядом. Затем отвернулась и, держа детей за руки, повела их к шезлонгу, на котором еще несколько минут назад крепко спала. Она шла медленно, покачивая бедрами.

Я следовал за ней, и она знала об этом, пусть и не подавала виду всю дорогу до шезлонга. Рядом, наполовину засыпанная песком, лежала соломенная шляпа — возле пустой бутылки из-под минеральной воды, которую я заметил из каяка. Тут я понял, что совершенно забыл о каяке, и резко обернулся.

Лодку перевернуло и прибило к берегу почти в том месте, где я вынес Бакстера-Кусателя. Я подбежал к каяку и вытащил его за пределы прибоя. Потом снова обернулся.

Незнакомка в мокром платье что-то говорила детям. Сейдж смотрела на нее, а внимание Бакстера было поглощено океаном.

Я затрусил назад.