Плоть и кровь

— О, — выдохнула Мишель, — вы тот самый… Как же… Дел…

— Делавэр.

— Точно, Лорен говорила о вас. Рассказывала, вы пытались помочь ей, когда она была ребенком. А она тогда слишком запуталась, чтобы оценить это. Она приходила к вам еще? Лорен собиралась.

— Когда собиралась?

— Она упомянула об этом в последний раз пять месяцев назад.

— Нет, не приходила. Ее мать позвонила после того, как Лорен пропала.

— Пропала?

— Исчезла за неделю до того, как мы нашли ее, — сказал Майло. — Оставила машину на стоянке, вещи не взяла. Похоже, у нее было свидание с кем-то. И этот кто-то сильно разозлился. Не знаешь, кто бы это мог быть?

— Я думала, она уже не работает.

— Это она тебе сказала?

— Да. Говорила, что снова начала учиться, собирается стать мозгоправом. Я ей сказала в тот раз: «Подружка, ты и так выглядишь как настоящая бизнес-сучка. Чего тебе еще не хватает?» Она рассмеялась. Тогда я посоветовала ей продолжать учебу и сообщить мне, когда выяснит, почему все мужики такое дерьмо.

— Вы же, наверное, за время работы, немало мужиков встречали. Наверняка были и неплохие экземпляры.

— Они забываются. Лица и члены — одна большая картинка, которую сминаешь и выбрасываешь куда подальше. Я толстых задниц и надутых животов столько видела, что мне на полдороги в ад хватит вспоминать.

— А как работалось на Гретхен?

Лицо Мишель напряглось.

— У Гретхен нет сердца. Она меня уволила, так что ничего хорошего о ней сказать не могу.

— А опасные типы — клиенты, с которыми ты бы не стала встречаться второй раз?

— Любой человек опасен в определенной ситуации.

— А у вас было что-то подобное?

— У нас? Нет. Это довольно скучное занятие. Всегда одно и то же: приносишь с собой коврики под колени и делаешь вид, что тебе нравится глотать. Клиенты думают, что контролируют ситуацию. Но кому, как не нам, знать, насколько они жалкие.

— Почему Гретхен тебя уволила?

— Мол, я ненадежная. Ну, опоздала я пару раз на несколько минут, и что? Мы ведь не нейрохирурги. Что изменится, если придешь на пять минут позже?

— А Лорен? Как она ладила с Гретхен?

Мишель улыбнулась сквозь облако табачного дыма.

— Лорен слушалась Гретхен — делала свою работу и считалась надежной. А потом свалила от нее. Это было здорово.

— Когда Лорен ушла от Гретхен?

— Должно быть, три-четыре года назад.

— Как Гретхен отреагировала на ее уход?

— Не в курсе.

— Мисс Штенгель выходила из себя, сталкиваясь с подобными вещами?

— Она никогда не выходила из себя. Вообще чувств не показывала — я же сказала, у нее нет сердца. Разрежьте ее — и найдете внутри какой-нибудь компьютерный чип.

— У Лорен были постоянные клиенты? Кому она действительно нравилась и которые были готовы платить за нее? Может, кто-то, с кем она недавно встречалась?

— Нет. Она их ненавидела. Я думаю, она вообще ненавидела мужчин.

— А женщин она любила?

Мишель засмеялась.

— Нет. Мы работали в паре, все время разыгрывали подобные сцены, но Лорен в эти вещи не вникала. Отключалась, или, как вы сказали, отрешалась.

— Почему она ушла от Гретхен?

— Сказала, что накопила достаточно денег, и я ей поверила. Когда Лорен пришла сообщить мне об этом, то выглядела великолепно. Даже маленький компьютер держала в руках.

— Ноутбук?

— Да. Мол, он необходим для учебы. И на ней была классная одежда. Лучше, чем обычно. То есть она всегда хорошо одевалась. Гретхен заставляла нас самих покупать шмотки, а Лорен знала, где купить хорошую одежду недорого. Она когда-то работала моделью, была знакома с этим бизнесом. Но в этот раз она превзошла себя — черный брючный костюм от Тьерри Мюглера сидел на ней словно влитой. И пара туфель от Джимми Чу. Тогда я жила в настоящей дыре, рядом с парком Хайленд, и сказала ей: «Подружка, ты сильно рискуешь, приходя сюда разодетой». А она ответила, что может постоять за себя, и показала…

Мишель снова глубоко затянулась.

— Что показала? — не вытерпел Майло.

— Защиту.

— У нее было оружие?

— Да, маленький пистолет. Такой симпатичный, серебристый. Помещался у нее в сумочке вместе с газовым баллончиком. Я тогда спросила: «Тоже для учебы?» А она ответила: «Лишняя осторожность не повредит».

— Лорен не казалась испуганной?

— Нет. Говорила с легкостью, словно это не имело большого значения. Хотя она никогда не была болтуньей.

— Значит, она пришла сообщить тебе о решении бросить работу?

— И дала денег. В первый раз.

— Семь сотен?

— Около того, может, пять. Она всегда давала что-то среднее между пятью и семью сотнями.

— И как часто Лорен тебе помогала?

— Раз в несколько месяцев. Порой она просто просовывала конверт под дверь, а я находила его, когда просыпалась. Она никогда не заставляла меня чувствовать себя ничтожеством из-за того, что беру у нее деньги. Умела так себя вести. В Лорен ощущалась порода, ей следовало родиться богатой.

— Лорен не упоминала ничего такого, что помогло бы поймать убийцу? Может, кто-то преследовал ее?

— Нет, у нее на уме была одна учеба. Университет то, университет се. У Лорен голова кругом шла от того, что она вращалась среди совершенно других знакомых — профессоров, интеллектуалов. С ума сходила от общения с умниками.