Плот у топи

Но он проявил свойственную его семье сообразительность и вспомнил, что еду жена делала из продуктов. Раз глупая баба может, то и он справиться.

Обнаружив в доме довольно много полуфабрикатов, он принял решение: коль делать, то с размахом. И определил на первое суп из макарон, на второе макароны по-флотски, а на десерт компот без макарон.

Объяснить меню можно было тем, что остановил свои поиски продуктов Филимонов на пачке макарон да банке говядины.

Сначала суп не задался. Варил-варил Евгений цельный час. А они как были твердые, так и остались. Не знал он секрета, что упаковку снять надо, вот и опростоволосился. Дальше – хуже: вареные макароны решил употребить на второе блюдо, раз уж они там участвуют, но столкнулся с проблемой консервы. Обнаружил, что никаких способов банку открыть нету, инструкций на ней тоже никаких. Проявив мышление инженера, Филимонов понял: банку надо проткнуть чем-то более острым и твердым, чем банка. Пошли эксперименты. Ложка тут же проявила свою бесполезность и, соскользнув, ускакал под тумбу, где и была оставлена.

Вилка показала себя лучше и даже пробила дырку, но погнулась. Что делать дальше, было непонятно.

И тут был обнаружен красавец консервный нож, которым Филимонов и пробил банку и даже, приложив силу и момент, выкорчевал ее, но в приступе голода решил ничего не готовить, а есть консервы так, из банки.

Но, как мы помним, проклятущая ложка была забыта под тумбой, так что в ход пошли пальцы. И, разумеется, Женя порезался. Увидев кровь, он упал в обморок, где его и нашла жена Ирина Николаевна. Привела в чувства, накормила и даже на работу позвонила, отпросила на весь понедельник. Еще бы, столько переживаний!

Андрей Диченко «Афганец»

С одной стороны улицы Героев Сталинграда стояли старые деревянные дома. Построены они были, вероятно, когда-то сразу после войны, и жили в них сразу по нескольку семей. Как правило, каждый дом являл минимум два поколения, задержавшихся по непонятным причинам в этом западнобелорусском захолустье. Сразу напротив деревянных хат возвышались панельные девятиэтажки, раскиданные вдоль дороги замысловатым геометрическим узором.

В одной из них, под номером 13, Коля жил вместе с мамой. Он ходил каждое утро в школу, а мама работала на заводе, по производству военной оптики. Когда-то этот гигант советского военно-промышленного комплекса горел огнями в три смены и снабжал прицелами лучшие смертоносные изделия из металла и, как говорили сторожилы, «отстроил весь район». Теперь же люди приходили в несколько рабочих цехов четыре дня в неделю и на частых перекурах вспоминали юность перестроечных 80-х. В отличие от завода, в Колиной школе ничего с тех времен не изменилось.

Напротив подъезда Коли жил Афганец. Как его зовут, ни Коля, ни его ровесники не знали. Все видели его мать – тучную женщину с копной кучерявых прядей на голове. Каждое утро она, облаченная в платье-пальто, выходила в магазин и смотрела на людей грустными глазами. Вернувшись к девяти утра, она выкатывала Афганца на крыльцо дома. На вид Афганцу было лет сорок. Волосы всегда коротко острижены, а морщинистое лицо украшали черные, как мазут, усы.

Каждый раз, когда Коля возвращался домой со школы или шел гулять, взглядом его провожал Афганец. Парню казалось, что, несмотря на внутреннюю замкнутость и страшное физическое увечье, в глубинах сознания воина-интернационалиста скрывалась некая ничем не сломленная сила. Иногда Коля улавливал его рассеянный взгляд и смотрел на обветренное морщинистое лицо. Оно казалось ему каким-то милым.

Кажется, мужчина целыми днями разглядывал людей. Искал, кому бы передать свои тайные знания и внеземную силу, чтобы с чистыми мыслями и без тяжелого груза отправиться в путешествие по недоступным живой душе мирам.

Временами пересекаясь со своим необычным соседом, Коля заметил, что при виде девушек Афганец одергивал занавеску и пытался как бы скрыться. Впрочем, девушки на него внимания не обращали, он же сквозь тонкую ткань наблюдал за грациозной походкой беззаботных красавиц.

Иногда к дому Афганца по пыльной дороге подъезжала черная «Волга» с тонированными стеклами. Как правило, на таких машинах в областном центре ездили большие люди. Открыв дверцу, из «Волги» вылезал крупного телосложения дядька. Строгий черный костюм подчеркивал его широкие плечи, а грозное выражение лица не располагало к непринужденному дружескому общению.

Когда он заходил в пространство четырех стен старого деревянного дома, Афганца на крыльце не было. Однажды Коля шел мимо окон его обиталища и видел, как на старом диване, застеленном красным шерстяным пледом, они сидели и о чем-то говорили. На белой табуретке стояли два стакана. Вероятно, с чаем.