Плут

Но когда Коуди повернулась к дочери, она увидела, что по щекам у нее катились слезы.

- Большое спасибо, мамочка. Сначала я потеряла лучшую подругу, а теперь и Дикон не желает иметь со мной дела.

И, не сказав больше ни слова, она убежала к себе в комнату.

Было почти одиннадцать часов вечера, когда Коуди постучалась к Дикону. После того, как она целый вечер дулась, Кетти рано улеглась спать и только чуть фыркнула, когда Коуди зашла к ней в десять. Стоя перед дверью в ожидании его ответа, Коуди вытерла свои руки о шорты и глубоко вздохнула. Она заговорила, как только Дикон открыл дверь.

- Мы можем поговорить?

- О чем нам говорить?

- Я пришла извиниться.

Дикон открыл дверь и шагнул в сторону, пропуская ее вперед.

- Садись, - он указал на диван и, подождав, когда она усядется, сел напротив нее на стул.

Коуди подумала, что он ничем не напоминал звезду кантри-вестерна, объездившего весь мир и певшего миллионам. И все же он был как-то по-особенному красив, несмотря на простецкие штаны и обыкновенную тенниску.

- Я чувствую себя по-идиотски, - призналась Коуди. - Не только потому, что волновалась из-за Кетти, но и из-за того, что близко принимала к сердцу мнение посторонних. Но это привычка, от которой не так-то легко отказаться, когда она создавалась целых двенадцать лет. Но я хочу, чтобы ты знал, я вовсе не боялась, что ты можешь сделать для Кетти зло, Когда он с сомнением посмотрел на нее, она продолжала:

- Ты должен верить мне, Дикон.

- Итак, ты была больше озабочена тем, что могут подумать, если увидят меня и Кетти вместе. Я не уверен, что хуже, Коуди.

- Она моя дочь, и я хочу защитить ее от пустых сплетен. Ты не можешь винить меня за это, Дикон.

Коуди помолчала и вздохнула.

- Когда ты одна, люди всегда критикуют тебя и постоянно указывают, в чем ты ошибаешься в воспитании ребенка. Возможно, я слишком эмоциональна, потому что всякий раз, когда я совершаю малейшую ошибку по отношению к Кетти, я чувствую себя полной неудачницей. И не могу мириться с таким ощущением.

Коуди снова помолчала.

- Иногда мне кажется, что я потерпела крах во всех своих начинаниях...

- При наличии мужа ты все равно не избежала бы критики, - возразил Дикон. - Так уж повелось...

Она снова задумалась.

- Я всегда старалась быть для Кетти всем - матерью, старшим товарищем, другом. Прочла немало книг о воспитании. Я не смогла в совершенстве овладеть искусством быть хорошей матерью.

Коуди горько улыбнулась.

- Например, вчера дважды мне звонили и спрашивали, знаю ли я, что Кетти развлекается в твоей машине. Я подумала, что, вероятно, я ужасная мать, если не знаю, где моя дочь и чем она занимается.

Он задумался.

- Но, по-видимому, ты и не можешь знать, где Кетти бывает в течение дня, Коуди. Тебе следует доверять ей, она сама примет верное решение. Не можешь же ты контролировать каждый ее шаг.

- Легко говорить, - Коуди была готова расплакаться. - Кетти - это все, что у меня есть. Мне хочется идти рядом с ней, помогать и смотреть, чтобы она не споткнулась.

Его до глубины души тронули ее слезы. Дикон взял ее руку и поднес к губам.

- Все мы спотыкаемся, Коуди. Такова жизнь. Задача в том, чтобы научиться вставать, стряхивать с себя грязь и продолжать-идти дальше.

Когда Коуди заговорила, голос у нее дрожал:

- Что ты сейчас и делаешь? Он хмуро посмотрел на нее.

- Да, полагаю, что так.

Дикон сжал ее руку. Никогда она еще так не выглядела. Глаза мерцали, как драгоценные камни. Наконец, одна слезинка скатилась по щеке.

- Иди сюда, - он потянул ее за руку, Коуди колебалась, затем встала и неуверенно посмотрела на него. Он посадил ее себе на колени.

- Не плачь, детка, - сказал он, прижимая ее к себе и на минуту замер, чувствуя комок в горле. Она была нежной и желанной. В нем шевельнулись чувства, которые он считал давно умершими, чувства, одновременно пугающие и восхитительные. Затем, когда он был не в силах сдерживаться, он нагнулся и поймал ее губы своим ртом.

Поцелуй был нежным и неторопливым. Коуди обхватила его шею руками и прильнула к нему, когда он чуть приподнял губы, а затем собрал соленые слезы у уголков ее губ своим языком, прежде чем поцеловать ее еще раз. Они обнимались, прижимались друг к другу, момент был приятным и успокаивающим, оба получали столько же, сколько отдавали. Коуди вдыхала его запах и широко открывала рот. Восхитительный вкус. Она припомнила их первый поцелуй. Внезапно Коуди не могла больше насытиться им. Ее собственный язык исследовал теплые темные уголки его рта и она знала, что никогда не найдет более восхитительного мужчины. Они часто прерывались и смотрели друг другу в глаза, словно желая удостовериться, что это реальность, а не видение.

Дикон встал, подняв ее в своих руках, а она зарылась лицом у него на груди, ища его тепло и его запах. Коуди смутно осознавала, что он уносит ее из комнаты. Следующим, что она поняла, было то, что ее опустили на нечто мягкое. Его постель. Она вздохнула и притянула его ближе.