Плыви ко мне

Следы слез на щеках Делайлы, ее опущенные уголки губ, этот взгляд полного предательства — все это преследует меня. Оно словно выгравировано на внутренней стороне век, вспыхивает каждый раз, когда я моргаю, каждый раз, когда пытаюсь уснуть.

Я сплю в среднем по пять часов за ночь, сдаюсь, ворочаюсь в кровати, не в силах выдержать еще хоть секунду, глядя на то, как ее лицо рушится на части из-за меня.

Смотрю на себя в зеркало — бледный от недосыпа и того, что почти ничего не ем.

Я уже пропустил два семейных ужина, и Хадсона тоже. Он был рядом все это время, не отходил ни на шаг.

Телефон завален СМС и звонками от родителей и братьев, которые поддерживают меня после того, как я рассказал им, что натворил… как зафакапил с женщиной, которая так много для меня значит. Но я еще не готов встретиться с ними лицом к лицу.

Первую среду после нашей ссоры я терпеливо ждал у бассейна в спортцентре, надеясь, что Делайла все-таки придет. Глубоко внутри я знал, что она не придет, но все равно продолжал надеяться.

Меня раздавило, когда ее не было ни в первую среду, ни в следующую, и она так и не взяла трубку — а я звонил как одержимый.

Каждое сообщение, которое я ей отправил, лежит в исходящих — доставлено, получено, но намеренно не прочитано.

Я даже заходил к ней домой, стучал в дверь, звал ее по имени, не заморачиваясь на то, что могут подумать соседи. Но ответа не было — либо она меня услышала и проигнорила, либо ее просто не было дома.

Я не хочу даже думать о том, где она может быть, если не дома, но мозг тупо не слушается — сразу подкидывает кучу всяких паршивых сценариев.

Она сидит где-то в баре, нарядная до чертиков, ее каштановые кудри струятся по спине… заправляются за ухо, пока другой мужик целует ее нежную шею, его пальцы скользят по ее ноге. Он еще не знает про то самое местечко на ее внутренней стороне бедра, которое заставляет ее дергаться от удовольствия, но если он не дурак, скоро найдет.

Они сидят вместе на заднем сидении такси, у него нет лица, но я точно знаю, что у него в башке. Я знаю этот самодовольный изгиб его губ — он уже воображает, как поведет домой такую девушку, как моя Делайла. Их руки шарят друг по другу, воздух пропитан желанием.

Они страстно целуются в квартире Делайлы, одежда валится на пол, пока он не кладет ее на кровать, втискиваясь между ее мягкими бедрами, вырывая из ее губ сладкий вздох.

Они двигаются вместе, ускоряясь, чтобы достичь оргазма, стирая каждый кусочек той связи, что была между мной и Делайлой.

Стирая каждый дюйм моего тела, каждое воспоминание о нас вместе. О том, что было между нами. О мне.

Хадсон находит меня, завалившегося в диванные подушки, физически больного от мысли о том, что Делайла нашла кого-то другого, что она с кем-то другим, что она позволила кому-то еще ее трогать.

Мне становится еще хуже от осознания, что это полностью моя вина. Если она это делает, то только потому, что я ее к этому подтолкнул, потому что эгоистично хотел удержать ее рядом с собой, вместо того, чтобы позволить ей самой решить, хочет ли она остаться в этих отношениях.

Я знал, что этот секрет ранит ее. Я построил наши отношения на хлипком фундаменте и просто клеил пластырь на трещины, вместо того чтобы взглянуть им в лицо и рискнуть тем, что все рухнет.

— Грей… Грей? — до меня доносится хриплый голос и жесткое потряхивание за плечо. — Ты в порядке, братан?

Я качаю головой, провожу рукой по челюсти.

— Ты…

— Я люблю ее, — моя правда повисает в воздухе, осязаемая, словно ее можно попробовать на вкус.

Хадсон смотрит на меня своими влажными зелеными глазами, один уголок его губ поднимается вверх.

— Тогда тебе нужно бороться за нее, брат, — говорит он так просто, словно это будет легче легкого.

Думаю, бороться за Делайлу — это да, я уже этим занимаюсь. А вот вернуть ее обратно — в этом я не уверен.

Но сдаваться я не собираюсь.