Плыви ко мне

— Ты уже придумал, что делать дальше? — на следующее утро спрашивает Блейк, пока мы оба сидим в бесплатной сауне после изнурительных заплывов в бассейне. Он знает, что я чувствую к Делайле, это написано у меня на лице, и, вероятно, кто-то, вроде моего брата и лучшего друга, давно уже заподозрил мои чувства к ней, задолго до того, как я сам их осознал.

Потягиваясь, я тру уставшие глаза тыльной стороной ладони. Редко в последнее время удается почувствовать себя бодрым после воды. Это, вероятно, связано с тем, что я встал в половину шестого утра и уже несколько часов тупо пялюсь в потолок, не в силах отключить мозг. Слушал, как снаружи просыпается заспанный Лондон: ранние утренние бегуны и мужики, расставляющие палатки на рынках.

Как только я услышал, как Хадсон хлопнул дверью, уходя на свою утреннюю тренировку, я тоже вылез из кровати и написал Блейку, узнать, свободен ли он.

Провожу прохладной тряпкой по лбу, смотрю на брата сквозь удушливую жару.

— Я пока не придумал, она не отвечает на звонки, сразу переключается на голосовую почту. То же самое с сообщениями.

— Ну хоть доходят, значит, ты не в блоке, — слова Блейка зажигают в груди маленький огонек надежды, который продолжает гореть, пока я сижу на спасательной вышке на работе, бездумно наматывая и разматывая цепочку от своего серебряного свистка на руку.

Когда возвращаюсь домой, в квартире все так же тихо и темно, ночь наступает быстрее, ведь лето уже далеко позади. Я измотан до костей. Пишу сообщение Хадсону, чтобы узнать, где он, но ответа сразу нет, так что я решаю быстренько сделать себе вок на ужин.

Включаю телевизор на автомате, пока ем, но ничего не привлекает внимание, поэтому я мою тарелку и направляюсь в спальню, надеясь, что целый день в хлорке и на свежем воздухе хотя бы подарит мне еще один час сна.

Забираясь под одеяло, мой взгляд падает на потрепанную книгу, лежащую на прикроватной тумбочке. Я дочитал ее неделю назад, нужно было узнать, чем все закончится, да и вообще я использовал ее, чтобы хоть как-то удержать связь с Делайлой.

Но я не могу эгоистично держать ее вещь у себя — нужно вернуть книгу. Возможно, у меня получится с ней поговорить, когда буду отдавать.

По оживленным тротуарам меня сопровождают мамочки с колясками и собачники, пока я иду в цветочный магазин с книгой и запиской, надежно спрятанными под рукой.

— Чем могу помочь? — спрашивает меня флористка, когда я захожу внутрь, слегка ошарашенный от сильного аромата цветов и зелени. Видно, что она по уши в работе, ее фартук весь в пятнах от воды и грязи. Я мельком смотрю на стопки готовых букетов, аккуратно перевязанных ленточками, и чувствую, как начинаю теряться.

— Мне нужен букет… Лилии, если они есть.

— Конечно. Какого цвета хотите?

— Розовые, — говорю я, — с кремовой лентой.

Флорист суетится вокруг, доставая ярко окрашенные лилии из ведра, оставляя лужи воды на полу, пока подрезает стебли. Искусно перевязывает букет выбранной мною лентой, пододвигая его вместе с терминалом, озвучивая итоговую сумму. Я расплачиваюсь с натянутой улыбкой и поворачиваюсь на каблуках, чтобы уйти.

Резкий холод щиплет уши, пока я иду к квартире Делайлы. Крепче сжимаю цветы, жалея, что не поплавал хотя бы полчаса с утра, чтобы развеять сомнения.

Если она не откроет дверь, мне придется оставить цветы и книгу у соседей и молиться, чтобы они оказались нормальными людьми, а не стянули подарок себе.

С каждым шагом к ее этажу сердце стучит все сильнее, готово вот-вот вырваться из груди. Поднимаю кулак и стучу в дверь.

Когда не получаю ответа, стучу еще раз, чувствуя, как нервно подергивается челюсть. Потом стучу снова.

— Делайла. Делайла, прошу, если ты там, открой, чтобы мы могли поговорить. Мне так хреново, сердце просто разрывается, и я…

— Это та часть, где мне надо начать тебя жалеть?

Я поднимаю глаза, убирая руку от приоткрытой двери, и вижу перед собой младшую копию Делайлы. Сразу узнаю ее младшую сестру — Аурелию.

— Аурелия, — выдыхаю я, и ком в горле только растет. — Она там? Пожалуйста. Я просто хочу поговорить. Я накосячил, и…

Аурелия смотрит на меня с презрением, ее взгляд скользит по книге и цветам, которые я держу в руках как своего рода подношение.

— Она не хочет с тобой говорить.

Я судорожно вдыхаю, пытаясь подавить тошноту, подступающую к горлу.

— Ты хотя бы скажи мне, она в порядке?

Аурелия наклоняет голову набок, сжимая дверь так сильно, что ее пальцы белеют.

— Как ты думаешь, Грей? Наверное, ей так же хреново, как и тебе.

Я зажмуриваюсь от ее жестоких, но справедливых слов. Она не в порядке. Моей девочке хреново, и это целиком моя вина.

— Передай ей, что мне жаль. Я не хотел, чтобы все так вышло, я не хотел ее ранить, я… — шорох внутри квартиры заставляет меня открыть глаза. У меня перехватывает дыхание, когда я краем глаза замечаю ее.

Делайла на мгновение появляется в дверном проеме, а потом снова исчезает.