Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ)

Всё-таки мне было неприятно, что Катюша не скрывает брезгливость. И я понял почему. Она так же смотрела весной и на меня. Весь прошлый год так смотрела. Когда мы танцевали соло в «разборках нашего двора», то нет конечно. Танец не получится, если партнёры в ссоре или ещё хуже, ненавидят друг друга. На время репетиций и выступлений партнёры мирятся. Мне стало вдруг очень обидно за архитектора. Я помнил митинг, я был маленький, но запомнил, как будто это было вчера. Кто бы мог подумать: тот митинг стал самым ярким впечатлением моего детства. Архитектор стал для меня своего рода сказочником. А его плакаты - топографические карты нашей местности - я помнил до сих пор. В конце концов, какая разница как он выглядит. От него не воняет. Он работает здесь, делает эскизы оградок и лавок, я даже знал, что он живёт в самом центре города. Если он одинок, так и следить за ним некому. У нас мама дома за мной и папой следит, зубы чистить заставляет, стричься меня водит, бросает на кровать чистую одежду, сдаёт в чистку куртки. Весь этот быт - кроме навыка нужны ещё и деньги. А если архитектор один, то он ещё норм выглядит, бывает и похуже, как та бабка из маршрутки. Но там Катюша не особо морщилась. А тут ей неприятно, что я по её мнению, с отстойным человеком болтаю. Архитектор же - самый достойный из всех, кого я знаю. Не скандалист, знает очень много и не злопамятный, не винит во всём маму, как например (я уверен) Серый. Ну произошло, спихнули на безвинного архитектора всю вину. Ну, твари. Архитектор же не озлобился совершенно, и со мной как с другом общается, как с равным. А кто я есть - да никто я. Я и есть тварь. Эх.

Архитектор говорил что-то о непромокаемой плащ-палатке, которую сейчас у него забрали «коллеги» - где-то на кладбище были похороны - поэтому он в пальто.

- Нет-нет, - заверил я его. - Зачётное пальто. Просто дождь, а вы в пальто. Надо вам такой костюм купить. Такой пятнистый, комуфляж, как у рыболовов.

- Это ты ходока имеешь в виду? - улыбнулся желтушными зубами архитектор, с хитрецой так прищурился.

У меня сердце ёкнуло, как у какого-нибудь пенсионера, которого обступили такие как я, чтобы вытрясти деньжат.

- Дда... рыбака.

- Ты у него ещё, - архитектор понизил голос, посмотрел на Катюшу. Я тоже обернулся на Катюшу - лавка стояла в трёх метрах от нас, Катюша сидела, уткнувшись в телефон. - Ты до него дотронулся, - архитектор говорил очень тихо. Катюша вряд ли это слышала, а то ещё подумает, что я к мужикам пристаю. Ведь это ненормально, что мы с ней всю осень вместе ходим, а я её даже не целовал.

- Откуда вы знаете, Радий ... - я запнулся, я забыл, как его зовут.

- Радий Рауфович. Дотронулся, коснулся и начал тосковать. Да? Так? Поэтому ко мне и пришёл?

- Ну да. - я был ни на шутку сражён прозорливостью архитектора.-А вы что-то про него знаете, Радий Рауфович? Что-то я его не вижу...

- Видишь, видишь, видел.- глаза архитектора загорелись. Однажды к нам в класс приезжал поэт и читал стих. Вот у него тоже глаза так горели. - Просто теперь твой пятнистый не пятнистый, он теперь выглядит иначе.

- А-аа. Понятно, - кивнул я. - Я и заметил. Больше рыбёшек не удит. Да и вообще, кроме него, на втором пруду никто из рыболовов не сидел. Маленькая лужа, искусственный водоём. Ротанов запустили. Это ладно. - Мне надоела болтовня, и я спросил в лоб: - Радий Рауфович!

- У? - архитектор снова закурил. (И приличные сигареты, между прочим!)

- Скажите мне, объясните, наконец: что происходит? Что всё это значит? Вы в прошлый раз говорили...

- А ты в прошлый раз не поверил. Посчитал меня не того, сдвиги по фазе.

- Нет, то есть да. Я не поверил. Но сейчас постараюсь поверить. Что происходит? Почему мне нет покоя? Я схожу с ума. Я рыскаю дня три по городу, ищу этого пятнистого.

- Прекращай. И если ты действительно хочешь узнать, присаживайся. - архитектор вынес три табуретки... - сам сбил, - похвалился. - Вот тебе и девочке твоей.

- Спасибо! Я тут пригрелась. - отозвалась Катюша.

Солнце действительно показалось. Сразу стало веселее на душе.

- Как знаешь, - он сел, и я сел, я абсолютно был без сил, силы оставили меня. Архитектор продолжил: - Твоя ошибка в том, что ты не зришь в корень. Не знаешь первопричину.

- Как не знаю? Ну да не знаю. Но я догадываюсь. И вот вы сказали, что я дотронулся до ходока...

- Дело не в том, что дотронулся, а что дотронулся в его переходный период. Сейчас можно было бы и побить его, и измочалить, и ничего, и всё бы было нормально, он теперь человек, а ты пристал к нему в самый что ни на есть сложный период, вот тебя и накрыла эта скука смертная. Энергия тоски передалась от плывунов. Он же весь в тот момент был сгустком энергии.

-- Да кто?

-- Твой пятнистый - а по-плывунски - ходок.

- Во! Именно, Радий Рауфович! Именно. Скука смертная.

Архитектор усмехнулся. Он светился. Он был старый, неухоженный, но он светился. Так впервые я понял, нет, скорее почувствовал, что знание и доброта придаёт человеку силы, облагораживает и даже омолаживает, без всяких операций и психологических практик.