Плывущие против течения

Масато вскочил и сделал строгое лицо, как полагается старосте, но, взглянув на Синдзо, не выдержал: Синдзо чихнул прямо в открытую склянку с тушью, и всё его лицо покрылось чёрными пятнами.

Класс хохотал, а Сигеру стоял около Синдзо и покачивал головой. Потом наклонился к толстяку и участливо спросил:

- Тебе, наверно, приснилось что-нибудь приятное? Какое-нибудь угощение видел?..

Но Синдзо не успел ответить. Дверь резко распахнулась, и в класс влетел возбуждённый Дзиро. По его взволнованному виду все поняли, что случилось что-то необычное. Дзиро медленно подошёл к передней парте и, положив на неё руки, посмотрел на своих сверстников. Все примолкли и с недоумением уставились на старосту.

Опустив голову, Дзиро тихо произнёс:

- Мальчики, наш Сато-сенсей арестован!

В классе воцарилась тишина. Все застыли на месте, и даже Синдзо перестал тереть своё лицо промокательной бумагой.

- Вот уж не думал, что наш учитель… вор, - вдруг хмыкнул Синдзо.

- Что ты сказал, жирный краб? - крикнул Масато и подскочил к Синдзо.

Раздался звук пощёчины. Дзиро схватил за руку Ма сато и попытался оттащить его.

- Чего дерёшься, оборванец? - кричал Синдзо и закрывал руками голову.

- Смотри у меня! - Масато погрозил ему кулаком. - Я тебя ещё отделаю за такие слова…

- А тебе что до Сато-сенсея? - раздался с задней парты тонкий голос Тада Хитоси.

- Ишь какой храбрый выискался!

Синдзо стал громко всхлипывать.

- Что тут случилось? - услышали вдруг мальчики знакомый вкрадчивый голос, и в дверях показалась лысая, блестящая, как биллиардный шар. голова классного наставника Гото, по прозванию «Сова».

Мальчики бросились на свои места. Стоявший у дверей Дзиро поклонился наставнику и спокойно произнёс:

- Извините, пожалуйста, сенсей!

Мальчики дружно поднялись из-за парт и приветственно склонили головы.

Классный воспитатель прошёлся по классу, осторожно переставляя ноги, словно не был уверен в прочности пола под собой.

Он медленно уселся за кафедру и повернул к школьникам своё узкое темно-желтое лицо с широким приплюснутым носом, тонкими, плотно сжатыми губами и выпученными глазами.

Глядя поверх мальчишеских голов, он спросил:

- Что случилось и почему у тебя, Фудзита Синдзо, лицо заплакано и испачкано?

Не поднимая головы, толстяк молча привстал из-за парты.

- Я жду ответа, Синдзо.

В классе стояла напряжённая тишина.

«Ой, не миновать Масато наказания! - подумал Дзиро. - Сейчас Синдзо наябедничает».

Но тот всё ещё колебался и боязливо оглядывался вокруг. Синдзо очень хотелось наказать своего обидчика, и он уже предвкушал удовольствие от того, что увидит сейчас растерянное лицо Масато. Но, к своему удивлению, он заметил в блестящих глазах врага насмешливые искорки, и взгляд его был так многозначителен, что Синдзо тут же понурил голову и, неожиданно для всего класса, сказал:

- Сам виноват, сенсей. Я упал и опрокинул на себя тушь.

- Дурак! - лаконично изрёк Гото Он пожевал губами и, убедившись в том. что Синдзо не намерен сказать что-либо в свою защиту, продолжал:

- Значит, ты упал, опрокинул на себя тушь и к тому же нанёс себе пощёчину?

Правая щека Синдзо была предательски пунцовой, Еле сдерживаемый смешок пронёсся по классу.

Гото предложил Синдзо сесть на своё место и медленно сошёл с кафедры.

- Всё это оттого, что у тебя расчётливый ум, Синдзо. Ты любишь рассчитывать, что выгодно и что невыгодно, любишь рассуждать.

Сова окинул слушавших его детей внимательным, изучающим взглядом и стал прохаживаться вдоль переднего ряда парт.

- У нас становится правилом слишком много рассуждать. Я бы позволил себе сказать, что этот вредный обычай, занесённый в нашу страну с Запада, и дал те печальные результаты, свидетелем которых является наш народ. И если наша нация снова мечтает о том, чтобы возвеличить себя, то первая заповедь, которую следует соблюдать вам, подрастающему поколению, - это не рассуждать, а выполнять волю наших правителей.

Гото передохнул. Он сжал губы, наморщил лоб, словно с трудом старался что-то вспомнить.

- Один из самых замечательных феодальных князей, Набэсима Мотосигэ, дети, учил:

«Никогда не следует задумываться над тем, кто прав, кто виноват. Никогда также не следует задумываться над тем, что хорошо и что нехорошо. Спрашивать, что нехорошо, так же плохо, как спрашивать, что хорошо. Вся суть в том, чтобы человек никогда не вдавался в рассуждения». Понятно, дети?

Гото остановился и обвёл своими выпученными глазами насторожившихся школьников.

Класс чувствовал, что за вступлением последует сейчас главное.

- Так вот, - неторопливо продолжал классный наставник, - вы уже, вероятно, слышали о том, что ваш учитель истории Сато арестован сегодня утром полицией… Я уже вам напомнил о том, что каждый добропорядочный подданный империи не должен заниматься рассуждениями. Хочу ещё заметить, что верных слуг нашего императора… - Гото торжественно поднял к потолку глаза и шумно втянул воздух сквозь зубы, - полиция не арестовывает.

Классный воспитатель снова перевёл дух. Он хмуро и недоверчиво оглядел класс.

Ему, несомненно, не понравились насупленные лица и угрюмые взгляды шестиклассников.