Читаем По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения полностью

Итак, импульсы, полученные Бодлером от Готье, сохраняют свою силу, причем здесь уместно говорить не о влиянии, но о первоначальном импульсе, открывающем перспективу индивидуального пути, открытого для новых импульсов, которые вскоре или почти одновременно последуют от По. При этом новым «знакомством» не умаляется авторитет первого мэтра, что говорит о совершенно самостоятельной творческой идентичности Бодлера. Благодаря этим импульсам, воспринятым из столь, казалось бы, разных источников и «сплавленным» в едином фокусе с его собственными эстетическими идеями, в творчестве Бодлера активизируется то, что внутренне присуще его поэтической мысли и образности.

Список литературы

Батай Ж. Сад и обычный человек // Маркиз де Сад и ХХ век. М., 1992.

Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986.

Бодлер Ш. Проза. Харьков, 2001.

Гюисманс Ж.К. Наоборот / Пер. Е.Л. Кассировой) // Три символистских романа. М., 1995.

Соколова Т.В. Шарль Бодлер – оппонент Жан-Жака Руссо? // Романский коллегиум. Сб. науч. тр. Вып. 4 / Под ред. С.Л. Фокина. СПб., 2011. С. 72 – 86.

Baudelаire Ch. Correspondance / Choix et commentaires de C. Pichois et de J. Thélot. Paris, 2000.

Baudelaire Ch. Edgar Poe, sa vie, et ses œuvres // Baudelaire Ch. Curiosités esthétiques. L’Art romantique et autres oeuvres critiques de Baudelaire / Introd., notes et bibliographie par H. Lemaitre. Paris, 1962.

Durand G. Les mythèmes du décadentisme. http: www.u-bourgogne.fr/centre-bachelard/z-durand.pdf.

Maistre X. de. Voyage autour de ma chambre. Paris, 1858.

Poe E.A. Contes, essais, poèmes / Éd. C. Richard. Paris, 1989.

<p>Кумиры «сиреневого десятилетия»: По, Бодлер и американская декадентско-богемная культура 1890-х</p>Ольга Панова«Сиреневое десятилетие». Американские декаденты и богема

Отсутствие выраженного полновесного переходного периода, соединяющего два века, и своеобразной «рубежной» культуры – яркая особенность заокеанского варианта развития на рубеже XIX–XX веков. Европейские понятия «конец века» («fin de siècle»), «рубеж веков», «эпоха декаданса» во всем богатстве их культурного смысла практически не применяются к американской литературной ситуации 1870 – 1900-х гг. Аскетический и «монохромный» пейзаж последних десятилетий XIX века в Америке по сравнению с пышным «закатом Европы» напоминает не то гравюру – копию картины, не то шаблон, схематичную основу для «раскрашивания» и расцвечивания.

Была или нет эпоха декаданса в Америке – вопрос, который в последние полтора десятилетия активно дискутируется в литературоведении. Очевидно, что американские условия принципиально отличались от тех, которые сложились в Старом Свете[717]. Общим местом является утверждение несовместимости понятия «декаданс» (упадок, старение) с молодой, становящейся американской культурой: «…американцы не могли увенчать себя лаврами декаданса как достигшие самосознания европейцы… 90-е годы в Америке были лишь отголоском импрессионизма, символизма, натурализма и нигилизма европейских 60-х годов»[718], – утверждает Гарри Левин, автор статьи о богеме в спиллеровской «Литературной истории США». Он подчеркивает вторичный характер американских девяностых, полагая, что импорт европейских новшеств продолжается в США по инерции, уже перестав быть решающим фактором культуры. Однако импорт нужен для того, чтобы восполнить ощутимую нехватку продуктов отечественного производства. Зачем понадобились демократической молодой Америке плоды увядающей аристократической европейской культуры?

«Каково бы ни было определение декадентства – культурный упадок, физическое вырождение, утрата меры в эстетике, аморализм, доведенный до предела гедонизм, извращенная сексуальность, – в любом случае он кажется несовместимым с ценностями пуританской капиталистической Америки, с ее верой в прогресс… Условия, которые сделали возможным возникновение декадентства в Европе, в культуре Америки просто-напросто отсутствовали»[719], – констатирует Д. Уир, автор монографии об американском декадансе с выразительным названием. «Декадентская культура в Соединенных Штатах 1890 – 1926 в полемике с американским духом» (2007). Уир также полагает, что декадентский дух был нехарактерен для Америки в силу демократической природы американского общества и культуры, неприятия аристократизма и классовой гордости. Идеальным выразителем подлинно американского духа конца века Уир считает У.Д. Хоуэллса с его морализмом, реализмом и демократизмом. Этому «давнему наследию»[720] пуритан и призваны были составить альтернативу импортированные из Европы символизм, эстетизм и декадентство, мостившие дорогу в новый век, к модернизму.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научное приложение

По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения
По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения

В коллективной монографии представлены труды участников I Международной конференции по компаративным исследованиям национальных культур «Эдгар По, Шарль Бодлер, Федор Достоевский и проблема национального гения: аналогии, генеалогии, филиации идей» (май 2013 г., факультет свободных искусств и наук СПбГУ). В работах литературоведов из Великобритании, России, США и Франции рассматриваются разнообразные темы и мотивы, объединяющие трех великих писателей разных народов: гений христианства и демоны национализма, огромный город и убогие углы, фланер-мечтатель и подпольный злопыхатель, вещие птицы и бедные люди, психопатии и социопатии и др.

Александра Павловна Уракова , Александра Уракова , Коллектив авторов , Сергей Леонидович Фокин , Сергей Фокин

Литературоведение / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное