По чужим правилам

Сестра сообщила, что по приезде остановится в гостинице неподалеку от западных ворот. Через них антимаг и пробрался в город, устроив на въезде небольшой переполох: у одного из возвращавшихся в Ельню патрульных внезапно разбушевался конь. Все внимание стражников было обращено на буяна, и служивые не заметили среди проезжавших в это время через ворота телег пристроившуюся лошадь. Им со стороны вообще показалось, что все лошади впряжены в повозки, и важнее было срочно успокоить боевого скакуна и помочь упавшему бойцу охраны.

Подорожная Творимира позволяла Яхману проникнуть в город и легально, но раскрывать себя не хотелось: особист предупредил, что коллеги по службе могут задержать такого специалиста. Бывший диверсант боялся опять потерять свободу и беспокоился за вновь обретенную сестру.

Добравшись до конюшни, Яхман представился путником из Крашена. За пару серебряных монет хозяева охотно пристроили лошадь на ночлег. Они рассказали, что недавно прибыли его земляки, и любезно указали, в какой гостинице те остановились – в той, где собиралась ночевать Лада.

Щедрая оплата, приветливость и дружелюбие позволили «крашенцу» снять в этой гостинице номер, не предъявляя бумаг. Яхману даже комнату дали по соседству с «земляками». Когда попросил с видом на улицу, выполнили и эту просьбу.

В Ельне антимаг представился Яковом Рубленым – воином, получившим отпуск. Если собеседники интересовались местом службы, он непринужденно напускал тумана, и те сразу понимали, что подобные вопросы лучше не задавать.

Расставшись с сестрой, Яхман свернул с лесной дороги и некоторое время издалека присматривал за Ладой, пока к ней не присоединился отряд из пяти всадников. Двоих он уже видел среди встречавших их при въезде в Дорогобуж. Бойцы представились сотрудниками особого отряда и предъявили бумагу от начальства, предписывающую охранять одинокую путницу. Удостоверившись в безопасности Лады, брат поспешил в Ельню.

Яхман оставил дорожную торбу в номере и сразу отправился в обеденный зал трактира – кладезь слухов и другой полезной информации о городе и окрестностях. За едой и бражкой путники охотно рассказывали о местах, откуда прибыли, о приключениях в пути, и сами расспрашивали о городских событиях. Здесь главным было умение слушать, а этим навыком бывший диверсант османов владел на «отлично».

Он сделал заказ и внимательно осмотрелся. Через столик сбоку сидели трое купцов, обсуждавших повышение цен на зерно, чуть поодаль два воина дружно нахваливали жареного поросенка, при этом внимательно поглядывая по сторонам.

«Не иначе – телохранители торговцев», – пришел к выводу антимаг.

Поочередно настраивая свой уникальный слух на клиентов трактира, Яхман узнал про две разбойничьи ватаги, пару дней назад что-то не поделивших меж собой на дороге к западу от Ельни, про предстоящий визит в город смоленского воеводы, про всплеск воровства на центральном рынке и еще про многое другое. Несколько раз в беседах посетителей упоминалось имя крашенского боярина. Иногда – с почтением, иногда – с завистью.

«Для начала, пожалуй, хватит, – решил наблюдатель, закончив с ужином. – Скоро и сестра должна появиться с сопровождением, которому меня лучше не видеть».

Он уже собрался уходить, но тут в зал вошли два новых посетителя: один – довольно плотного телосложения, второй – тощий, ростом немногим выше гнома. Столик они заняли самый неудобный – на выходе из кухни, мимо него постоянно проходили все подавальщики, хотя свободных мест в зале хватало.

«Странно… Кому охота, чтобы перед носом маячили разносчики? – спросил себя антимаг. – Или они специально сели ближе к запасному выходу? Опять же, оттуда видно всех, кто заходит в трактир хоть с улицы, хоть со второго этажа. Неужели Черкасский кого-то отправил по мою душу?»

Яхман настроил слух на подозрительную парочку.

– Точно видел? Они сюда вошли? – спросил крепыш.

– Да чтоб мне провалиться, Игнат, – прошептал щуплый. – Как лошадей пристроили, сразу тут и обустроились. Сняли на ночь два номера, попросили разбудить завтра до рассвета. Видать, торопятся, болезные, а не ведают, что туточки навек и останутся.

– Не кажи «гоп», пока не перепрыгнул.

– Да плевое дело, Игнат. Гадаешь, эти крашенские ублюдки чем-то от других разнятся?

– Может, они еще и жрать сюда не спустятся? – высказал сомнения Игнат.

– Тогда сам к ним поднимусь. Зазря, что ли, Викентий нас склянкой одарил? Постучу в двери, они откроют. Я им подарочек внутрь заброшу, а сам – деру.

– Не годится, Фрол.

– Да почему?

Тощий, в отличие от мрачного подельника, постоянно улыбался, демонстрируя отсутствие двух передних зубов. Может, потому он и разговаривал шепотом, чтобы скрыть шепелявость.

– Тебе могут и не открыть – это раз. В комнате может не оказаться нужного нам человека – это два. И твоя выходка их наверняка насторожит – это три. Опять же, пока ты стучишься в одну комнату, могут выйти из другой, и что тогда?

– Скажу: ошибка вышла, извините, люди добрые.

– А ежели те люди окажутся не добрыми, а умными? Думаешь, Данила подле себя дураков держит?

– Да кому там быть умным? Молодняк один.