По чужим правилам

– Ты обвиняешь меня в предательстве, чтобы заточить в острог в глухом месте? – задала она вопрос. – Как думаешь, что я сделаю, ежели окажусь в клетке?

– Никаких клеток не будет. Там лес, свежий воздух, озеро. Мечта, а не жизнь.

– Я замужняя женщина, и ты знаешь, кто мой муж.

– Для меня важнее безопасность государя, Зарина, а гнев твоего супруга я уж как-нибудь переживу.

– Зато я не переживу разлуку с ним, Далемир. Это я тебе обещаю. – Она вскочила с кресла.

– Не стоит мне угрожать, Зарина. Есть много способов не дать умереть тому, кто это задумал.

– Ты превратишь меня в овощ?

– Ежели понадобится для Московии, для безопасности государя, я много чего могу сделать. Но не стоит доводить до этого, Зарина.

– Жаль, я считала тебя другом. – Пленница поняла, что если бежать, то делать это нужно сейчас. Попыталась сосредоточиться для входа в раж, но неожиданно ощутила укол в плечо. В тот же миг накатила такая слабость, что ни о каком переходе не могло быть и речи. Она просто рухнула обратно в кресло.

Черкасский успел заметить приготовления собеседницы и выстрелил из пружинного самострела иглой, смазанной расслабляющим снадобьем. Он знал о способностях женщины, а потому хорошо подготовился к визиту.

– В этой игре ставки слишком высоки, девочка моя. Рисковать я не имею права.

– Предатель! – прошептала она одними губами.

– Ошибаешься, Зарина. Я предан царю и действую токмо в его интересах! А в нашей работе иногда приходится совершать и неблаговидные поступки. Такова жизнь.

Он резко поднялся и вышел из комнаты.

Бывший слуга Деяна со шрамом на лице нашел пристанище неподалеку от Москвы в лесной сторожке. Он рассудил, что в бега ему подаваться рановато, ведь ловят как раз тех, кто бежит. Опытный головорез посчитал: сначала стоит пожить в глуши подальше от глаза людского. Выждать, когда все страсти по его бывшему хозяину стихнут, а уж затем отправляться подальше от столицы. Для такого случая у него была подготовлена сторожка в лесной глуши с запасами для долгого проживания. Соли, муки, вяленого мяса и круп тут было на пару месяцев, а имея силки, капканы и рыболовные сети, обитатель небольшой избушки мог целый год не выходить к людям. Главное, чтобы те сами случайно не забрели. Он старался оставлять меньше следов и среди деревьев ходил с опаской.

Дни без суеты, постоянных стычек, погонь и поисков начинали ему нравиться. То ли годы давали о себе знать, то ли бурная жизнь по чужой указке настолько надоела, что шелест листвы, пение птиц и жужжание насекомых казались верхом блаженства. Он каждое утро сознавал, что никому и ничего не должен. Захотел – пошел на рыбалку, есть желание – отправился за ягодами, да мало ли занятий. Опять же, можно и просто ничего не делать.

Сегодня слуга Деяна встал поздно. Он покидал избушку только по нужде да за водой к речному ручью и довольно часто поглядывал в окно – в ту сторону, откуда имелся единственный относительно доступный подход к избушке.

Закончив с обедом, снова сходил к ручью вымыть котелок, а когда вернулся, буквально остолбенел: в комнате его ждала гостья.

– Здравствуй, Вятко. Заходи, не стой стоймя на пороге, – произнесла пожилая женщина.

Своего настоящего имени специалист по грязным делам не называл никогда и никому. Так звала его только мама в далеком детстве, и вдруг…

Он вошел в комнату и поначалу не мог сообразить, как поступить в столь нелепой ситуации. Приходит старуха, разыскав его в глухомани, знает давно забытое имя…

– Мы встречались? – спросил Вятко.

– Не довелось ранее. Однако время пришло, и вот я здесь.

– Какое время?

– Пора тебе, Вятко, на добрые дела свои силы направить, дабы душу очистить, тяжкими злодеяниями запятнанную.

– С добрыми делами – это явно не ко мне, бабка.

– Меня зовут Марфа, – представилась она. – И, поверь, я лучше ведаю, о чем говорю. Ты помнишь, как козленка из пасти волка вырвал? Сколько тебе годков тогда стукнуло, семь?

– Откуда ты…

Мысли перепутались. Вятко судорожно пытался понять, как эта незнакомка могла узнать о его прошлом. Ведь он мальцом действительно бросился на зубастого хищника. Сам серьезно пострадал, но любимца сберег.

– Все мы – открытая книга перед Господом, но не всем дано ее читать, Вятко.

Матерый головорез, за плечами которого значилось много убийств, сейчас растерялся. В собеседнице ощущалась необычайная мощь. И совсем не та, что навевала страх, скорее она убеждала в правоте каждого слова, произнесенного ведуньей. Пытаясь потянуть время, чтобы собраться с мыслями, он спросил:

– Что я должен сделать, Марфа?

– Спасти ту, которая не так давно подарила шанс уйти со скользкой дорожки, даже несмотря на твои помыслы ее сгубить.

Мужчина сразу понял, о ком речь.

– И сколько это будет стоить? – Наемник решил подойти к проблеме по-деловому.

– Не требуй денег за богоугодные дела, Вятко. Есть ценности знамо дороже золота. И сие деяние – из таковых.

– Для других – может быть, но… – попытался возразить он.

– А разве ты не отказался взять монеты у родителей девчушки, которую из петли вытащил, оградив ее душу от греха великого?