По Декану

В самом Хайдарабаде и по всей Андхре всюду можно видеть следы деятельности доктора Яздани. По его инициативе были расчищены и подновлены стены крепости Бахманидов в Бидаре и руины тамошних гробниц и дворцов, реставрированы пещеры Аджанты и Эйлоры, составлены великолепные альбомы фресок этих пещер. Альбомы и каталоги культурных сокровищ, найденных на территории Хайдарабада, тоже плод неусыпного и вдохновенного труда этого большого ученого.

Года два назад в торжественной обстановке президент республики Раджендра Прасад вручил Гуляму Яздани диплом и присвоил ему звание падмабхушана, который дается людям, сделавшим большой вклад в культуру и искусство страны.

В Урду холле часто можно видеть невысокого, крепко сбитого седого старика, подстриженного под бобрик. Это ученый Харун Хан Ширвани, воспитанник университетов Алигарха, Кембриджа, Оксфорда и Гренвилля (Франция). Лингвист и историк Ширвани написал немало книг. Его перу принадлежат известные работы «История Декана», «Махмуд Гаван» и другие. Последняя книга Ширвани «Бахманиды Декана» получила широкое признание в ученых кругах Европы. Она написана на высоком научном уровне, с привлечением огромного фактического материала, включая записки Афанасия Никитина.

В Урду холле бывают также Абдуль Кадир Сарвари и Саэд А4охаммед — профессора кафедры урду в Османском университете, знатоки дакхни и истории Голконды. Здесь можно видеть историка профессора Сиддики, хайдарабадского летописца Насир-уд-Дина Хашми и многих-многих других.

МОШАЭРА

Урду холл иностранцы посещают часто. Здесь выступали с докладами молодой энергичный индолог Ян Марек из Чехословакии, профессор Ральф Рассел из Лондонской школы азиатских и африканских языков и многие другие, но из русских я был первым.

Ученые и молодежь прослушали сообщение об изучении индийских языков в СССР с интересом. Отмечено было, что я говорю с персидским акцентом, хотя персидского я не знаю.

После доклада был сделан перерыв. Уже темнело, и старики пошли совершать вечерний намаз. Во дворе под деревьями были расстелены коврики, и молящиеся встали вдоль них рядком, повернувшись лицом к востоку. Молодежь сосредоточилась на веранде. Народ все прибывал, ибо по программе должна была состояться мошаэра (выступление поэтов) — любимое удовольствие хайдарабадцев.

Традиция мошаэр насчитывает не один век. В старину падишахи, навабы, низамы и просто богатые люди Индии окружали себя придворными поэтами, хроникерами и историками. Очень часто в вечернее время поэты собирались по зову своего патрона на поэтические собрания.

Обстановка на старых мошаэрах была весьма своеобразной. Поэты и ценители художественного слова садились в кружок. После пиршества на середину круга ставился светильник — небольшой сосуд с фитилем, плававшим в масле. По знаку хозяина светильник ставили то перед одним, то перед другим поэтом. Это было разрешение декламировать свои стихи. Удачное выступление награждалось аплодисментами, а поэт соответствующей мздой. Плохого поэта лишали права выступать на мошаэрах, а значит и куска хлеба.

Но так было много-много лет назад. Старинные порядки на мошаэрах давно умерли. Их придерживаются лишь немногие уцелевшие приверженцы «чистого искусства». В Урду холле при проведении мошаэр ставят на сцену микрофон и вызывают поэтов по списку. Те подымаются на сцену, приветствуя аудиторию, несколько раз подносят ладонь к лицу и потом читают свои стихи. Слушатели неизменно доброжелательны и полны внимания.

Индию можно назвать страной поэтов. Любой парнишка, сочинивший дюжину стихотворных строчек, изобретает себе звучный псевдоним и уже считает себя поэтом. Однако, чтобы завоевать настоящую славу, нужен, конечно, настоящий талант.

В Хайдарабаде есть поэты, известные по всей Индии. Все они на редкость разные, но талантливые люди. В Урду холле все смолкают, когда председатель мошаэры объявляет имя старейшего поэта урду Амджада. Амджад очень стар — ему около восьмидесяти лет[6]. Он слеп, и его водят под руки, но свои стихи он читает звучным молодым голосом;

Долго я думал, но так и не понял:
Кем я создан, зачем я создан?
Сладко дремал я в вечном небытии,
Кто разбудил, зачем разбудил меня?
Где, сам не знаю, таился я долго.
Кто позвал, зачем позвал меня?
И здесь, в этом полном народу собрании,
Кто меня поднял, зачем возвеличил?
Зачем я пришел, почему ухожу я  —
Долго я думал, но так и не понял…