По дорогам сказки

Женщина разок-другой выглянула из окошка, ви­дит, что новый работник ещё и пальцем не пошевель­нул – только сидит и свистит, – и опять подходит к нему:

– Ну теперь за чем дело стало? У меня уже скоро ужин готов будет, а ты ещё и за лопату не брался.

Встрепенулся Войтек.

– Ужин? – спрашивает. – Ну что ж, тащите-ка его сюда. Поужинать я, пожалуй, не прочь…

Усмехнулась женщина:

– Не прочь, говоришь? Нет, голубчик! Ужин надо сперва заработать.

Ух, как рассердился Войтек, услышав такие сло­ва. Шапку сдвинул на затылок, руки в боки и давай кричать:

– Лошадь я, что ли, чтоб на такой земле рабо­тать! «За лопату не брался»! Тоже скажут! Да разве тут лопата – тут плуг нужен… Лошадь и плуг! По­нимаете, матушка? Ну был бы я лошадь, тогда другое дело! Но ведь я покамест человек!

Поглядела на него ведунья и говорит спокойно:

– А был бы лошадью, так вспахал бы? Только плуга не хватает? Что ж, плуг у меня найдётся.

И вдруг ни с того ни с сего она подошла к берёзе, отломила длинный прут и наотмашь хлестнула Войте­ка по голове, по плечам и по ногам. Хлестнула и про­говорила такие слова:

Босама, босамдрут!
Бей, берёзовый прут!
От лежанья на печи
Лежебоку отучи!
Обрати его в коня!
Будет слушаться меня.
Будет землю пахать,
Новину подымать
И в беде полюбит труд…
Босама, босамдрут…

Войтек так и замер на месте. От страха его бросило в жар, потом в холод. Он хотел убежать и не мог. Хотел крикнуть, но вместо крика жалобное дрожащее ржанье вырвалось у него из горла.

«Я сплю и вижу страшный сон», – подумал Войтек.

Но это был не сон. Наяву, а не во сне бедняга пре­вратился в лошадь, в гривастого вороного коня.

– Ну вот, – проговорила ведунья. – Как ты сказал, так я и сделала. Теперь ты лошадь, и мы будем пахать.

Она выволокла из сарая плуг и запрягла Войтека.

– Вьо!

Но Войтек даже не пошевельнулся.

– Кнута захотел?

Войтек ни с места – только упрямо нагнул голову.

И вдруг свистнул кнут.

– Будешь пахать? Будешь пахать? – кричала женщина, и удары так и сыпались градом на спину бедного Войтека.

Он не выдержал, упёрся ногами в землю, дёрнул

раз-другой и пошёл, таща за собой тяжёлый плуг, взрывая неподатливые пласты заросшей земли.

Ведунья ни разу не дала ему остановиться, пока они не вспахали всю поляну. Тогда она заменила плуг бороной, и Войтек опять зашагал – вперёд, назад, вперёд, назад…

Только когда вся земля стала мягкая и пушистая, как бархат, ведунья выпрягла Войтека, отвела в ко­нюшню и дала ему ведро воды.

– Отдохни и напейся, – сказала она. – А по­кормлю я тебя тогда, когда ты отработаешь хлеб, что поел даром.

И ведунья, привязав Войтека в конюшне к пустым яслям, ушла.

Войтек остался один. Ноги у него дрожали от уста­лости, спина взмокла от пота… Он низко опустил свою большую голову и стал думать о том, что же теперь делать. Думал, думал, да так ничего и не придумал.

И вдруг дверь скрипнула и приоткрылась. В ко­нюшню осторожно вошёл чёрный пёс. За ним чёрный кот и сорока-вертихвостка.

«Чего им надо?» – подумал Войтек.

Но тут чёрный пёс тихонько затявкал, и Войтек понял, что он говорит.

– Здравствуй, братец, – сказал пёс. – Мы при­шли сказать тебе, что и мы не всегда были тем, что есть. Ведунья заколдовала нас…

– Но колдовство можно снять, – замяукал чёр­ный кот.

– Только это очень трудно, очень трудно, очень трудно!.. – затрещала сорока.

Войтек удивился. Ему казалось, что только с ним одним могло случиться такое несчастье.

– Так, значит, вы люди? – заржал он.

– Как и ты, – ответил пёс. – Ещё недавно я был на деревне пастухом – играл на жалейке да кнутом пощёлкивал… А вот бегать по солнцепёку и собирать в кучу овец да баранов мне, признаться, не очень-то нравилось. Я, бывало, уведу скотину подальше от де­ревни и сплю себе в холодке. А пригоню назад, то овечки не хватает, то барашка… Вот мужики и рассер­дились на меня, прибили и посулили ещё прибавить, если я опять усну. Я испугался, убежал в лес да и по­пал к ведунье. Прожил у неё, как и ты, дня два, ел и пил всласть, а на третий день она задала мне рабо­ту – велела стеречь птицу. Да я и тут не устерёг. «На­до быть не человеком, а собакой, говорю, чтобы целый день гонять за вашими гусями и утками». А она гово­рит: «Ну и будь собакой!» Да тут же и превратила меня в чёрного пса… Теперь я стерегу дом и двор, та­скаю за ведуньей в лес корзину и ни днём, ни ночью не знаю отдыха… Вот что со мной случилось!